И судьба бельгийской бригады/дивизии СС «Валлония» служит наглядной иллюстрацией к словам Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет».

Александр Больных

28января 1944 года затянулся узел, который завершил окружение 11 немецких дивизий в Черкассах, примерно в 80 километрах от нашей линии фронта.

Однако противник находился в 15 километрах от Корсуни, то есть западнее нашего командного пункта в Белозерье. Мы могли слышать шум танковых моторов.

Днем и ночью мы жили, не раздеваясь и не разуваясь, держа в руках автоматы и гранаты. Саперы были заняты по горло подрывными работами. Ночи были полны подозрительных шумов.

Прошло три дня.

Мы уже начали привыкать к жизни в котле. Мы пережили сотни ловушек на Донце, на Дону, на Кавказе, поэтому кризис для нас был далеко не первым. Мы все хотели думать, что окружение станет всего лишь еще одним веселым приключением. Верховное командование не забудет нас. Контратака наверняка прорвет советское кольцо.

Радиограмма генерала Хубе в принципе подтверждала это. Она была короткой и ясной: «Я иду».

Генерал идет.

Большая колонна немецких танков подходила с юга. Она настойчиво пыталась пробить брешь в петле, которую затянули русские у нас в тылу. Мы с нетерпением следили по карте за продвижением наших освободителей. Десятки деревень были захвачены. В сводке объявили об уничтожении 110 русских танков. Через два дня оставалось совсем немного: прорвать линию вражеских укреплений 9 километров шириной.

И таранный удар действительно последовал. Только нанесли его не немцы, а русские. Они подбросили новые танковые соединения. 300 немецких танков, которые подошли так близко к нам, были вынуждены остановиться, потом немного попятиться, а потом и начать отступление. Вскоре красные создали зону безопасности глубиной 50 километров у нас в тылу. Воодушевленные успехом, дивизии красных начали наступление с юго-востока и юга на внутренний периметр нашего котла, они старались вытолкнуть массу окруженных войск на север и восток, чтобы отодвинуть их как можно дальше от линии фронта, откуда могло прийти спасение. Назревала очередная катастрофа.

С того дня, когда мы были окружены, началось быстрое потепление, словно бы в начале мая. Зимой 1941/42 года во время контрнаступления на Донце мы видели, как буквально за два дня тепло превратило дороги в море грязи. Но вскоре вернулся холод, и дела опять пошли нормально.

Поэтому мы с нетерпением ждали снега. Стремительно летящие черные тучи закрыли небо. Сыпался мелкий противный дождь, который тут же превращался в сверкающий мокрый лед, ходить по которому было почти невозможно. Затем поля снова стали желтыми и коричневыми. Хорошо промытый лес расправил свои багряные ветви на холмах. Дороги расплылись под колесами множества машин, а потом стали просто жидкими. Серая вода плескалась чуть ли не в кабинах.

Мы все еще смеялись. Это было смешно. Ведь каждый был покрыт грязью с головы до ног.

Наконец спустя пять дней холод вернулся. Каждый блиндаж и каждый окоп были полны талой воды. Все солдаты, вооружившись котелками и банками из-под консервов, пытались их осушить.

Поля размокли настолько, что стали совершенно непроходимыми. Дороги тонули все дальше и дальше, вода поднялась на метр, если не больше. Склоны холмов превратились в смертоносные катки. Тракторы работали день и ночь, пытаясь затащить наверх автомобили, которые тут же скатывались обратно.

Внутри котла оказались 15 ООО самых разных машин, 15 ООО машин, которые образовали подобие кольца, стягивающегося все туже и туже под ударами примитивного врага, нечувствительного к уколам стихий, ведь солдаты противника просто любили ползать в грязи бескрайних болот.

Русские захватили несколько важных складов, находящихся в 50 или 60 километрах южнее того места, где встретились армии красных, замкнувшие кольцо вокруг Черкасс. Огромное количество боеприпасов и топлива было потеряно в первый же день.

Используя большие транспортные самолеты «Юнкере», германское командование немедленно послало помощь осажденным дивизиям.

В Корсуни находилась посадочная полоса. Самолетам приходилось действовать с предельной аккуратностью. Каждый день прибывало до 70 машин с боеприпасами, бензином и продовольствием. Как только их разгружали, на борт поднимали тяжелораненых. Таким образом мы сумели эвакуировать из котла практически все госпитали в кратчайшее время.

Но советские истребители были начеку. Они патрулировали в затянутом тучами небе, точно коршуны кружили над аэродромом. Каждый день от 12 до 15 «Юнкерсов», сбитых буквально сразу после взлета, падали, объятые пламенем, на землю под истошные вопли раненых, которые горели заживо.