Он взял крысу и посадил ее в маленькую клетку. Затем обвел взглядом ряд клеток побольше, выискивая другую.

— Умеете крыс убивать?

— Более или менее.

— А вы бы мне их не укокошили? Терпеть не могу сам расправляться.

— Нет уж, увольте.

Он вздохнул.

— Так я и знал. Теперь насчет Карен. Да, я был ее лечащим врачом. Что именно вас интересует? — Внешне он держался вполне дружелюбно и свободно.

— Не обращалась ли она к вам в середине лета по поводу травмы?

— Травмы? Нет.

В комнату вошли Бриджит и еще две лаборантки.

— У вас все готово? — спросил Питер.

— Да, — ответила Бриджит. Она указала на длинный стол, перед которым стояли три стула. На столе перед каждым стулом лежала пробковая подстилка, булавки, кнопки, пинцет, скальпель и стоял лоток со льдом.

— А физиологический раствор? Готово?

— Да, — ответила другая лаборантка.

— Прекрасно, — сказал Питер. — Тогда давайте начинать.

Лаборантки заняли свои места у стола. Рендал посмотрел на меня и сказал:

— Ну что, видно, придется самому.

В этот момент зазвонил телефон, и Бриджит кинулась отвечать. Затем сказала:

— Это бюро проката. Они сейчас доставят машину.

— Вот и хорошо, — сказал Питер. — Скажите, чтобы поставили ее на стоянке, а ключи положили на козырек. — Пока Бриджит передавала инструкции, Питер сказал мне: — Такая неприятность. У меня угнали автомобиль.

— Угнали?

— Да. Удивительно неприятно. Вчера.

— Какая у вас была машина?

— «Мерседес». Далеко не новый, но я к нему привык.

— А в полицию вы заявили?

— Да, — он пожал плечами. — Но едва ли это что-нибудь даст.

Бриджит положила трубку и вернулась на свое место.

Я наблюдал, как работает Бриджит. Проворными, отработанными движениями она приколола крысиную тушку к пробковой подстилке, животом вверх. Затем сделала надрезы и стала быстро очищать косточки от мяса. После этого она остригла их и бросила в лоток со льдом.

— Наше скромное достижение, — сказал Питер. — Мы у себя в лаборатории первыми разработали костную культуру in vitro [3] . Мы сохраняем живой костную ткань в отделенной кости до трех дней. Основная трудность это — извлечь кость из животного и поместить ее в лоток прежде, чем умрут клетки. В настоящее время мы довели свой метод до истинного совершенства.

— В какой именно области вы работаете?

— Обмен кальция, в особенности его взаимодействие с гормоном околощитовидных желез и тирокальцитонином. Хочу выяснить, каким образом эти гормоны способствуют выделению кальция из костей.

— Сколько времени вы занимаетесь этой работой?

— Уже семь лет. Я начал с малого — полдня в неделю. Потом каждый вторник. Очень скоро это превратилось во вторник и четверг. Затем весь уик-энд в придачу. Я сократил свою практику насколько мог. Эта работа превратилась поистине в какую-то пагубную страсть. Это игра. Настоящая крупная игра. Загадка, ответа на которую не знает никто, — сказал Питер и в задумчивости почесал живот. — Но хватит обо мне. Как дела у вас?

— В данный момент меня интересует Карен.

— Угу. И вы хотели знать относительно травмы? Никакой травмы не было. Это я помню.

— Почему же ей делали прошлым летом снимки черепа?

— Ах, это. Видите ли, Карен — это Карен. Явилась ко мне на прием и объявляет: «Я слепну». Она, видите ли, теряет зрение и оттого плохо играет в теннис. Потребовала, чтобы я что-то сделал по этому поводу. Тогда я взял у нее кровь и назначил несколько анализов. Анализ крови всегда хорошо влияет. Ну и проверил у нее кровяное давление, и выслушал ее, и вообще сделал вид, что отношусь к делу серьезно.

— И назначили снимки черепа?

— Да. Это входило в курс лечения.

— Не вполне вас понимаю.

— Все болезни Карен были исключительно психосоматического происхождения, — сказал он. — Она ничем не отличалась от девяноста процентов женщин, которых мне приходится лечить. Какой-то пустяк не заладится — вроде игры в теннис — и бах! Ей уже надо лечиться. Она идет к своему врачу. Он чаще всего никаких физических нарушений не находит. Но разве она на этом успокоится? Нет! Пойдет к одному врачу, к другому, пока, наконец, не наткнется на такого, который погладит ее по руке и скажет: «Ну что ж, милочка, лечиться надо». — Он рассмеялся.