Шрифт:
Дети по-прежнему больны. У Ольги Николаевны прошла корь, но она заболела ангиной в острой форме. Мария Николаевна после кори заболела воспалением лёгких. Алексей оправился от кори, стал выходить, но нечаянно поскользнулся, упал, зашиб себе руку и снова слёг. Кроме этого он страдает бронхитом. Теперь врачи разрешили ему встать с постели.
Успела оправиться после кори Анастасия Николаевна, но и она заболела воспалением лёгких. Кризис миновал, и она находится на пути к выздоровлению. И только Татьяна всё время чувствует себя хорошо и ходит с отцом на прогулки.
Как-то она обратилась к караульному офицеру:
— Нельзя ли, господин офицер, снять вас с отцом?
Офицер согласился. Получился любопытный снимок: царскосельский узник оказался запечатлённым рядом с караульным офицером, надзирающим, чтобы бывший царь не бежал…
Изредка Николай Романов пытается вступить в разговор с чинами караула. На днях он обратился к часовому, у которого в петлице виднелась красная ленточка, с вопросом:
— Что это за ленточка?
— Знак народной победы, господин полковник! — отчеканил солдат сводного гвардейского батальона.
Низложенный монарх сжал губы и заметным усилием воли потупил сверкнувший в глазах гневный огонёк.
В другой раз он с улыбкой спросил у караульного:
— Выйти отсюда мне можно?
— Никак нет, господин полковник. Запрещено.
— А если я всё-таки захочу выйти, несмотря на запрещение. Что ты со мною сделаешь?
Солдат твёрдо ответил:
— Если понадобится, пущу в ход оружие!..
Бывший царь посмотрел внимательно на решительное, энергичное лицо воина и пробормотал:
— Ты хорошо знаешь дисциплину…
— Я хорошо знаю долг перед родиной! — произнёс часовой.
Больше, как передают, низложенный монарх не пытался беседовать с караульными, тем более что его просили в разговоры с часовыми не вступать, ибо это запрещено уставом.
Александра Фёдоровна с совершившимся переворотом мирится, по-видимому, менее, чем её муж. Она часто громко рыдает, и врачу то и дело приходится принимать меры против её сильных истерических припадков.
Изредка доносятся её довольно резкие «выговоры» на английском языке супругу, которого, как говорят, она укоряет в слишком поспешном отречении от престола.
А между тем в день прибытия бывшего царя Александра Фёдоровна с горьким плачем бросилась ему на грудь и говорила:
— Прости меня! Я виновата в том, что случилось…
— Нет, это моя вина, — успокаивал её Николай.
Теперь же она, по-видимому, склонна во всём происшедшем винить кого угодно, только не себя.
Сын Николая, как и его дочери, понемногу поправляется от болезни.
Алексей сразу не отдавал себе полного отчёта в происшедшем, так как родители, щадя его слабое здоровье, старались не огорчать сына заявлением, что царствовать ему уже не придётся. Но многое наводит его на мысль, что случилось что-то непоправимо-роковое. Он то и дело задаёт вопросы: «Почему к нам не приезжают ни министры, ни генералы? Отчего у нас так тихо? Скоро ли мы опять поедем на войну?»
Ответы его не удовлетворяют, и он часто раздражается. В юном цесаревиче чувствуется деспотическая жилка.
Когда у Вырубовой нечаянно вырвалась фраза: «Караульный начальник не позволит», — Алексей раздражённо крикнул:
— Пусть только посмеет! Я его прикажу расстрелять…
К счастью для России, ребёнок с такими многообещающими задатками на трон не сядет.
Дворец охраняется усиленным караулом надёжных и верных освобождённому народу воинских частей, расположенных в Царском Селе.
Завтра
Так живёт низверженный царь с е г о д н я.
Что ждёт его з а в т р а, после Учредительного Собрания и счастливо оконченной войны, после того, как Россия под сильной благодетельной рукой новой, народом поставленной власти заживёт свободно?
И мне рисуется цепь островков на Эгейском море… Вроде Корфу, который так любила покойная германская императрица…
И этот островок населён необычной публикой…
Ряд красивых дворцов… Над каждым — штандарт, каких уже нет нигде в Европе…
На одном — лукавый австрийский орёл, на другом — кровожадный, тяжёлый, весь ощетиненный железным оперением прусский хищник. На третьем — двуглавый, византийско-московский… Тяжёлый и рыхлый…
И под этими штандартами, под крышами полупустынных дворцов доживают свои дни со всею семьёй, с небольшой кучкой челяди и придворных лизоблюдов три сверженных самодержца — Вильгельм, Николай и Карл…
А на соседних островках в более скромных виллах ютятся их «соратники»: султан Махмуд [137] , Фердинанд Кобург [138] и несколько других…
137
Махмуд — Мехмед V, султан Турции (с 1909 г.).
138
Фердинанд Кобург — Фердинанд I (1861–1948), герцог Кобургский, болгарский царь с 1909 г., в 1918 г. отрёкся от престола в связи с восстанием в Болгарии и бежал в Германию.