Шрифт:
Но американцы активничают вокруг сырья в основном при правлении республиканцев — более консервативной из двух основных партий. Демократы больше внимания уделяют промышленности, а в последнее время — и технологиям повыше: так, Интернет развился в основном при президенте Клинтоне под прямым надзором вице-президента Гора. Нынешнюю же галопирующую нефтяную конъюнктуру многие эксперты прямо связывают с тем, что основные капиталы президента Буша и вице-президента Чейни вложены в компании, торгующие ближневосточной нефтью: взаимопроникновение бизнеса и политики началось не в России.
Кроме того, СГА заботятся о поставках зарубежной нефти в основном из военных соображений. Внутриамериканские залежи — весьма немалые, хотя и уступающие не только саудовским, но и российским — считаются резервом на случай большой войны, всерьёз угрожающей морским перевозкам, или очередной блокады вроде последствий Войны Судного дня. Крупнейшие промыслы на основной территории СГА — прежде всего в Оклахоме и Техасе — хотя и законсервированы, но могут возобновить добычу в считаные дни. Но в мирное время стратегические резервы не тратят. [136]
136
Зато активно разрабатываются подводные месторождения в Мексиканском заливе. В случае войны они куда уязвимее сухопутных, так что есть смысл осваивать — и даже исчерпать — их в мирное время.
Прочие — неэнергетические — виды сырья СГА также предпочитают закупать за рубежом, хотя и располагают немалыми собственными ресурсами. Собственно, по числу элементов таблицы Менделеева, рентабельно извлекаемых из собственных недр, СГА уступают разве что СССР (а нынешнюю Россию, пожалуй, даже несколько превосходят).
Как видим, СГА и сегодня вполне могли бы стать великой сырьевой — и даже великой энергетической — державой. Но предпочитают искать своё величие на других путях. Порою бесспорных — вроде первенства в информационных и других высоких технологиях. Порою сомнительных — вроде стремления навязывать свою волю всему остальному миру (что, как показывает многовековой опыт, всегда оборачивалось навязыванием воли всего остального мира). Но в любом случае простейший — сырьевой — путь к величию их не привлекает.
Суслов против Косыгина
У нас уже была эпоха сырьевого великодержавия. Завершилась она немногим легче, нежели в южной конфедерации в 1865-м.
Я описал эту эпоху ещё в 1996-м в статье«Кто виноват?» — здесь приведу лишь краткое изложение.
Глубинные причины невозможности коммунистического — централизованного — управления экономикой целого государства установлены только в 1970 годы (я кратко описал их в статье«Коммунизм и компьютер» — Компьютерра № 20/1996). Но интуитивно невозможность ощутили, как только СССР, выкарабкавшись из послевоенной разрухи, добрался до уровня сложности, в полной мере проявляющего эти причины.
В 1950-м по инициативе Сталина открылась дискуссия об экономических проблемах социализма. В других тогдашних научных спорах выступление самого Сталина закрывало тему. Скажем, в дискуссии о проблемах языкознания после сталинской статьи единственной обсуждаемой темой осталась гениальность вождя. [137] Здесь же случилось иначе — экономические его труды прочие спорщики восприняли всего лишь как очередное мнение опытного практика, подлежащее дальнейшему теоретическому разбору.
137
В данном случае если не гениальность, то по меньшей мере научная проницательность налицо. Иосиф Виссарионович Джугашвили доказал: Николай Яковлевич Марр совершенно зря подыскивал своей теории происхождения языка марксистское обоснование — марксизм не подменяет данные конкретных наук и не восполняет отсутствие таких данных. Поскольку отсутствие собственно лингвистических опор у теории Марра было давно доказано, статьи Джугашвили оказалось и впрямь достаточно для признания этой теории научно несостоятельной. К сожалению, в нескольких других научных дискуссиях той эпохи позицию Джугашвили не учли, и однажды — в биологии — политические доводы послужили веской гирей на чаше весов. По счастью, в более точных науках — от физики до вычислительной техники — политика не сказалась на решениях ни самих учёных, ни организаторов их работы.
Всесильные органы внутренней охраны не дремали. Двоих участников дискуссии арестовали и осудили. Но — по тем временам — баснословно легко: всего на пять лет лагеря общего режима, с правом условно-досрочного освобождения, без поражения в правах. В пересчёте на реалии брежневской эпохи — нечто вроде выговора без занесения в личное дело. [138]
Сталин при всех своих несомненных недостатках и сомнительных достоинствах был (как и я) марксистом — исходил из первичности экономики в решении любых общественных задач. Очевидно, он понял: серьёзный, без политических заклинаний, экономический анализ накопившихся проблем — единственный шанс найти подходы к их решению.
138
Расхожая легенда. Фактически арестован в конце 1951-го (и освобождён в конце 1953-го) только Лука Данилович Ярошенко — за попытку опротестовать перевод из Госплана на работу в Иркутск (в те времена ещё действовал принятый перед войной закон о недопустимости оставления работы по собственному желанию без санкции руководителя организации). Александра Васильевна Санина ушла из МГУ, по общему мнению, из-за несогласия Джугашвили с её взглядами. Намеченное в институте экономики АН СССР партийное собрание с разбором взглядов её супруга (и соавтора письма к Джугашвили) Владимира Григорьевича Венжера так и не состоялось. Прочие участники дискуссии, насколько мне известно, никаких осложнений, хоть как-то связанных с дискуссией, не испытали.
Дискуссия шла и после смерти Сталина. В конце концов учёные пришли к выводу: необходимо — осторожно, плавно, под контролем центра — возродить рыночную экономику. План возрождения, достаточно полный и подробный для практической работы, составил в 1963-м киевский [139] профессор Либерман.
Хрущёв (чей опыт хозяйственного руководства был поменьше сталинского) не рискнул следовать столь сомнительному для правоверного коммуниста совету. Он предпочёл централизованные рывки — от целины до кукурузы, от замены отраслевого управления территориальным до разделения партийных органов на городские и сельские, от переваливания на Сталина всех грехов всей компартии до обещания построить коммунизм за двадцать лет.
139
Харьковский. В Киевском университете он учился (1915—20-й гг.), но работал в старой (1919—34-й гг.) столице УССР
План, разработанный советскими экономистами, стал исполнять Косыгин, в октябре 1964-го сменивший Хрущёва на посту Председателя Совета министров. На двух последовательных пленумах ЦК КПСС в 1965-м он продавил постановления о введении элементов рынка в промышленности — в марте — и сельском хозяйстве — в сентябре.
Оценка производства по прибыли, материальное стимулирование, право оптовой торговли, прочие естественные экономические меры сработали. Восьмая — косыгинская — пятилетка стала единственной за всю историю СССР, выполненной по всем основным показателям.