Как известно, Кант построил материю из сил отталкивания и притяжения или по крайней мере, как он выражается, установил метафизические элементы этого построения. Будет не безынтересно ближе рассмотреть это построение. Это метафизическое построение такого предмета, который, по-видимому, не только сам, но и в своих определениях принадлежит лишь опыту, замечательно, с одной стороны, тем, что оно, как попытка образования понятия, дало по меньшей мере толчок новой философии природы, философии, которая кладет в основу науки не восприятие чувственно данного, но познает определения из абсолютного понятия; а с другой стороны также тем, что на этом кантовом построении еще и теперь часто останавливаются и считают его за философское начало и основание физики.

Такое существование, как чувственная материя, правда есть столь же мало предмет логики, как пространство и пространственные определения. Но {107}в основе сил притяжения и отталкивания, поскольку они понимаются, как силы чувственной материи, лежат рассмотренные здесь чистые определения одного и многих одних и их взаимные отношения, которые я назвал отталкиванием и притяжением, так как эти названия ближе всего.

Прием Канта при выводе материи из этих сил, который он называет построением, при ближайшем рассмотрении не заслуживает этого названия, если только не называть построением всякого рода рефлексии, даже анализирующей, как, например, позднейшие натурфилософы называли построением даже наиболее плоское резонирование и неосновательнейшее употребление произвольного воображения и бессмысленнейшей рефлексии, при помощи которой употреблялись и постоянно предлагались так называемые факторы силы притяжения и отталкивания.

Прием Канта в основе своей именно аналитический, а не построительный. Он уже предполагает представление материи и спрашивает только, какие требуются силы для получения ее предположенных определений. Так, с одной стороны, он требует силы притяжения потому, что при действии одного отталкивания, без притяжения, не может собственно существовать никакой материи (Anfangsgr. d. Naturwiss. S. 53 и сл.). С другой стороны, отталкивание он выводит также из материи и приводит ему то основание, что мы представляем себе материю непроницаемою, так как она представляется под таким определением чувству осязания, чрез которое она нам обнаруживается. Таким образом, отталкивание мыслится вместе с понятием материи, так как первое дано во втором непосредственно; притяжение же, напротив, привносится в это понятие чрез умозаключения. Но и в основе этих умозаключений лежит сказанное выше, именно, что материя, которая обладала бы только силою отталкивания, не исчерпывала бы того, что мы представляем себе, как материю. Это, очевидно, прием познания, рефлектирующего над опытом, которое сначала воспринимает определения в явлении, кладет их в основание и для объяснения их принимает соответствуемые основные материи или силы, долженствующие производить эти определения явлений.

Ввиду указанного различия в способах, посредством коих познание находит в материи силы отталкивания и притяжения, Кант замечает далее, что сила притяжения также принадлежит понятию материи, хотя не содержится заранее в нем (gleich darin). Кант подчеркивает это последнее выражение. Но не усматривается, в чем тут различие, так как определение, принадлежащее понятию вещи, должно по истине заключаться в нем.

То, что составляет здесь затруднение и приводит к этой пустой уловке, состоит в том, что Кант с самого начала односторонне присоединяет к понятию материи определение непроницаемости, которое мы должны воспринимать через ощущение, вследствие чего сила отталкивания, как отстранение от себя другого, оказывается данною непосредственно. Но так как далее материя без притяжения не должна иметь возможности суще{108}ствовать, то в основе этого признания лежит почерпнутое из восприятия представление материи; следовательно, определение притяжения также должно быть найдено в восприятии. Но также подлежит восприятию и то, что материя кроме своего бытия для себя, которое снимает бытие для другого (разрешает противоречие), обладает еще взаимным отношением сущих для себя, пространственными протяжением и связностью, и имеет весьма прочную связность в косности и сцеплении. Объясняющая физика требует для разрыва и т. д. тела силы, которая превосходит взаимное притяжение его частей. Из этой истины рефлексия может столь же непосредственно вывести силу притяжения или принять ее, как данную, как она поступает с силою отталкивания. В самом деле, если рассмотреть кантовы умозаключения, при помощи которых выводится сила притяжения (доказательство того предложения, что возможность материи требует, как второй основной силы, силы притяжения и т. д.), то в них оказывается только, что при одном отталкивании материя не может быть пространственною. Поскольку материя предположена наполняющею пространство, ей приписывается непрерывность, основанием которой признается сила притяжения.

Хотя такое так названное построение материи имеет только аналитическую ценность, которая притом умаляется еще вследствие неясного изложения, но во всяком случае следует высоко оценить ту основную мысль, что материя познается из этих двух противоположных определений, как из ее основных сил. Задача Канта состоит главным образом в изгнании обычного механического способа представления, которое останавливается на одном определении, на непроницаемости, на сущей для себя точечности (Punktualit"at), a противоположное определение, взаимное отношение материи внутри себя или многих материй, опять-таки понимаемых, как отдельные одни, превращает в нечто внешнее; способ представления, который, как говорит Кант, не допускает никаких движущих сил, кроме давления и толчка, т. е. воздействия извне. Эта внешность познания предполагает, что движение всегда привходит к материи извне, и не думает о том, чтобы понять его, как нечто внутреннее, понять его само внутри материи, которая при отсутствии такого понимания признается для себя неподвижною и косною. Эта точка зрения имеет в виду лишь обычную механику, а не имманентное и свободное движение. Хотя Кант снимает эту внешность лишь постольку, поскольку он превращает притяжение, взаимное отношение материй, коль скоро они признаются отдельными одна от другой, т. е. вообще материи в ее бытии вне себя, в силу, присущую самой материи; но все же, с одной стороны, обе ее силы остаются внутри материи внешними и самостоятельными для себя одна в противоположность другой.

Как неосновательно самостоятельное различение этих обеих сил, приписываемое им с точки зрения этого познания, так же неосновательным должно быть признано всякое иное различие, устанавливаемое, как нечто, долженствующее быть постоянным ввиду их определения по содержанию; так как они, как они были выше рассмотрены в их истине, суть лишь {109}моменты, переходящие один в другой. Я рассмотрю эти дальнейшие определения различения, как их устанавливает Кант.

А именно, он определяет силу притяжения, как проникающую силу, посредством которой одна материя может действовать непосредственно на части других даже сквозь поверхности прикосновения, силу же отталкивания напротив, как силу поверхностную, так как при помощи ее материи могут действовать одна на другую лишь в общей им поверхности прикосновения. Основание, приводимое в пользу того, что последняя есть лишь сила поверхностная, есть следующее: «Взаимно соприкасающиеся части ограничивают каждая пространство действия другой, и сила отталкивания не могла бы двигать никакой более отдаленной части без посредства лежащих между ними; пересекающее их непосредственное действие одной материи на другую посредством сил расширения (так называются здесь силы отталкивания) было бы невозможно» (см. там же, Erkl"ar. und Zus"atze, стр. 67).

По этому поводу следует тут же напомнить, что, поскольку принимаются более близкие или более отдаленные части материи, по отношению к притяжению также возникает то различие, что один атом, правда, действует на другой, но что третий, более отдаленный, между которым и первым притягивающим находится другой, вступает в сферу притяжения лежащего между ближайшим атомом, и что следовательно первый не производит непосредственного простого действия на третий, вследствие чего для силы притяжения получается такое же опосредованное действие, как и для силы отталкивания; далее истинное проникновение силы притяжения должно состоять только в том, что все части материи притягиваются в себе и для себя, а не в том, что известное количество их относится пассивно, и только один из атомов — активно. Непосредственно же и по отношению к самой силе отталкивания следует заметить, что в приведенной выписке о соприкасающихся частях предполагается самостоятельность и непрерывность готовой материи, которая собственным давлением не допускает отталкивания. Но эта самостоятельность материи, в которой части соприкасаются и оказываются уже не разделенными пустотою, уже предполагает снятие силы отталкивания; соприкасающиеся части по господствующему здесь чувственному представлению об отталкивании должны считаться такими, которые уже не отталкиваются взаимно. Поэтому получается совершенно тожесловное заключение, что там, где признается небытие отталкивания, никакое отталкивание не может иметь места. Но отсюда не вытекает никакого дальнейшего определения силы отталкивания. Но если сообразить, что соприкасающиеся части соприкасаются лишь постольку, поскольку они находятся одна еще вне другой, то тем самым сила отталкивания признается существующею не только на поверхности материи, но и внутри той сферы, которая должна быть лишь сферою притяжения.