Сказанное поясняется затем примером соединений, происходящих в растворе хлористой меди через прибавление серной кислоты; но из этого примера конечно не явствует ни существование атомов, ни того, что атомы жидкости окружают некоторое число атомов растворенных тел, что атомы обеих кислот располагаются около остающихся соединенными (с окисью меди), что существует симметрия в расположении и положении атомов или промежутки между ними, — всего же менее, что растворенные вещества поделяют между собою промежутки между атомами растворяющей жидкости. Это значило бы, что растворенные вещества расположены там, где нет растворяющей среды — ибо промежутки между ее атомами суть пустые пространства — так что растворенные вещества находятся не в растворяющей среде, но, хотя обволакивая и окружая ее или будучи ею обволакиваемы и окружаемы, — вне ее, следовательно растворены очевидно не ею. Поэтому не усматривается, к чему нужны такие представления, которые не основаны на опыте, содержат в себе существенные противоречия, и ничем иным не подтверждаются. Они могут исходить из рассмотрения их самих, т. е. путем метафизики, которая есть не что иное, как логика; но ею они подтверждаются так же мало, как и опытом, — напротив! вообще же Берцелиус соглашается, как это и указано выше, что положения Бертолле не противоречат теории определенных пропорций, — он прибавляет впрочем к тому, что они не противоречат и взглядам атомистической философии, т. е. только что приведенным представлениям об атомах, о наполнении промежутков растворяющей жидкости атомами твердых тел и т. д.; но это ни на чем не обоснованная метафизика не имеет по существу ничего общего с самыми пропорциями насыщения.

То специфическое, что выражается в законах насыщения, касается, стало быть, лишь множества самих количественных единиц (не атомов) тела, нейтрализуемых количественною единицею (также не атомом) другого отличного от первого химического тела; различие их состоит единственно в {251}этих различных пропорциях. Если поэтому Берцелиус, несмотря на то, что его учение о пропорциях есть лишь определение множества, говорит, однако, о степенях сродства (например, на стр. 86), объясняя химическую меру Бертолле, как сумму степени сродства, из данного количества действующих тел, вместо чего Бертолле более последовательно употребляет выражение capacite de saturation, то он (Берцелиус) тем самым впадает в форму интенсивной величины. Но это есть своеобразная форма так называемой динамической философии, которую он ранее называет (стр. 29 и след.) «умозрительною философиею известных немецких школ» и отвергает в интересах превосходной «атомистической философии». Об этой динамической философии он сообщает, что по ее взгляду элементы в их химическом соединении взаимно проникают один другой, и их нейтрализация состоит в таком взаимном проникновении; но сказать так, значит сказать, что химически различные частицы, составляющие множество, совпадают в простоту интенсивной величины, что и обнаруживается в уменьшении объема. Напротив, по атомистической теории атомы и при химическом соединении сохраняются в упомянутых выше промежутках, т. е. один вне другого (juxtapositio); при таком значении только экстенсивной величины, продолжающегося существования множества, степень сродства не имеет никакого смысла. Если там же говорится, что явление определенных пропорций совершенно не предвиделись динамическим воззрением, то это есть лишь внешний исторический факт, не говоря уже о том, что стехиометрические ряды Рихтера в изложении Фишера были известны Бертолле и упоминаются в первом издании этой Логики, доказывающем нищету тех категорий, на которых основывается как прежняя, так и желающая быть новою атомистическая философия. Но Берцелиус неправ, утверждая, будто под господством «динамического воззрения» явления определенных пропорций остались бы «навсегда неизвестными», — в том смысле, что это воззрение не согласуется с определенностью пропорций. Последняя есть во всяком случае лишь определенность величины, все равно в форме ли экстенсивной или интенсивной величины, вследствие чего и сам Берцелиус, как сильно он ни держится за первую форму, за множество, прибегает к представлению степеней сродства.

Поскольку, таким образом, сродство сводится к количественному различию, оно, как избирательное сродство, снимается, а свойственное ему исключающее сводится к условиям, т. е. к определениям, являющимся относительно сродства чем-то внешним, к сцеплению, нерастворимости возникающих соединений и т. п. С этим представлением можно отчасти сравнить тот образ рассуждений, который имеет место при рассмотрении действия тяжести, когда то, что в себе присуще самой тяжести, необходимый переход движущегося маятника в состояние покоя, сводится к сопутствующим его движению условиям внешнего сопротивления воздуха и т. п. и приписывается вместо тяжести исключительно трению. Здесь, по отношению к природе качественного, присущего избирательному сродству, нет разницы, является или понимается оно в форме этих обусловливающих его обстоятельств. С {252}качественным, как таковым, начинается новый порядок, спецификация которого уже не есть количественное различие.

Если, таким образом, различие химического сродства установляется с точностью, как ряд количественных отношений в противоположность избирательному сродству, как выступающей здесь качественной определенности, нисколько не связанной с этим порядком, то это различие снова превращается в полную путаницу тем способом, которым в новое время с химическими явлениями приводятся в связь электрические, причем надежда бросить свет посредством этого долженствующего быть более глубоким принципа на главное, на отношение меры, оказывается совершенно обманчивою. Эта теория, совершенно отожествляющая электрические явления с химическими, поскольку она касается их физической стороны вообще, а не только отношений меры, не подлежит здесь ближайшему рассмотрению и упоминается лишь для показания того, что она спутывает различения определений меры. Сама по себе она должна быть названа поверхностною, так как поверхностность состоит в том, чтобы отожествлять различное, упуская из внимания различие. Что касается сродства, то поскольку химический процесс отожествляется с электрическим, равно как с явлениями пламени и света, оно сводится к «нейтрализации противоположных электричеств». Представляется почти комическим (стр. 63 и сл.), когда отожествление электричества и химизма изображается так, что «хотя электрические явления объясняют взаимодействие тел на большем или меньшем расстоянии, их притяжение до соединения (т. е. еще до наступления химического процесса) и возникающее через это соединение пламя (?), но не дают никакого ключа к пониманию причины продолжающегося с такою большою силою по уничтожении противоположных электрических состояний соединения тел»; т. е. эта теория приводит к тому результату, что электричество есть причина химического процесса, но что электричество вовсе не объясняет того, что в химическом процессе есть химического.

Тем, что химическое различие сводится вообще к противоположности положительного и отрицательного электричеств, различие сродства стоящих по ту и другую сторону агентов определяется, как порядок электроположительных и электроотрицательных тел. Но при отожествлении электричества с химизмом по их общему определению упускается из виду уже то, что первое вообще и его нейтрализация непостоянны и остаются внешними для качества тел, химизм же в своем действии и особенно в акте нейтрализации захватывает и изменяет всю качественную природу тел. Так же непостоянна в электричестве противоположность его, как положительного и отрицательного; она столь непостоянна, что зависит от малейших внешних обстоятельств и не может идти ни в какое сравнение с определенностью и постоянством противоположности кислоты, напр., металлам и т. п. Изменчивость, могущая иметь место в химическом процессе вследствие очень сильных воздействий, напр., повышений температуры и т. д., не идет ни в какое сравнение с поверхностностью электриче{253}ской противоположности. Дальнейшее же различие внутри рядов каждой из обеих сторон между более или менее электроположительными или более или менее электроотрицательными свойствами есть также нечто совершенно неточное и непостоянное. Между тем, из этих рядов тел (стр. 84) «на основании их электрического расположения должна возникнуть электрохимическая система, которая из всех наилучше приспособлена к тому, чтобы дать идею о химии». Эти ряды приводятся; но каковы они в действительности, об этом упоминается на стр. 67: «таков приблизительно порядок этих тел, но этот предмет так мало исследован, что нельзя еще утверждать ничего вполне достоверного об этом относительном порядке». Как относительные числа этих (впервые установленных Рихтером) рядов сродства, так и в высшей степени интересное сделанное Берцелиусом приведение соединений двух тел к немногим простым количественным отношениям, совершенно независимы от этого, долженствующего быть электрохимическим, месива. Если истинной путеводною звездой в установлении этих пропорций и в достигнутом со времени Рихтера всесторонним их расширением был путь опыта, то тем более отличается от него смешение этих великих открытий с лежащею вне опыта пустынею так называемой атомистической теории; лишь эта попытка оставить принцип опыта могла послужить мотивом к тому, чтобы снова принять ранее того, главным образом от Рихтера идущую мысль, — установить постоянные порядки электроположительных и электроотрицательных тел, долженствующие иметь вместе с тем химическое значение.

Тщета той основы, каковою для химического сродства должна служить противоположность электроположительных и электроотрицательных тел, если бы даже эта противоположность была сама по себе фактически правильнее, чем она есть, легко обнаруживается и экспериментальным путем, что приводит снова к дальнейшей непоследовательности. На стр. 73 признается, что два электроотрицательных тела, сера и кислород, соединяются гораздо теснее, чем, например, кислород с медью, хотя последняя электроположительна. Таким образом, опирающаяся на общую противоположность положительного и отрицательного электричеств, основа сродства должна отойти на задний план перед простыми более или менее в пределах одного и того же ряда электрической определенности. Отсюда делается тот вывод, что степень сродства тел зависит, следовательно, не исключительно от их специфической однополярности (с какою гипотезою связано это определение, в это здесь вдаваться нечего, она имеет здесь значение лишь указания или на положительное, или на отрицательное электричество); степень сродства должна главным образом зависеть от напряженности их полярности вообще. Здесь мы тем самым приближаемся к рассмотрению сродства, как сродства избирательного, о котором у нас, главным образом, идет речь; посмотрим же, что оказывается относительно последнего. Так как только что было признано, что степень сказанной полярности, если она существует не только в нашем представлении, не есть, {254}по-видимому, постоянная величина, но весьма зависит от температуры, то в результате всего этого оказывается не только то, что каждое химическое действие в основе своей есть явление электричества, но и что действие, зависящее, по-видимому, от так называемого избирательного сродства, производится лишь более сильною в одних телах, чем в других, присущею им электрическою полярностью. В конечном результате всего этого блуждания в гипотетических представлениях мы остаемся, стало быть, при категории большей напряженности, которая есть столь же формальная категория, как и избирательное сродство вообще, и тем, что эта категория сводится к более сильной напряженности электрической полярности, она ни на шаг не приближает нас сравнительно с прежним к какому-либо физическому основанию. Но и то, что здесь должно быть определено, как б'oльшая специфическая напряженность, сводится далее лишь к упомянутым, уже установленным Бертолле модификациям.

Заслуга Берцелиуса и слава, приобретенная им вследствие распространения учения о пропорциях на все химические отношения, не должны сами по себе служить поводами к тому, чтобы не обращать внимания на недостатки вышеприведенной теории; ближайшим же основанием к указанию этих недостатков должно служить то обстоятельство, что такая односторонняя научная заслуга, как доказывает пример Ньютона, может способствовать установлению авторитета и в связанном с нею неосновательном построении неудовлетворительных категорий, а что именно такая метафизика выступает и повторяется с наибольшею притязательностью. Кроме форм отношения меры, присущих химическому сродству и избирательному сродству, могут быть рассмотрены еще и другие, касающиеся качеств, квалифицирующихся в некоторую систему. Насыщение химических тел образует систему отношений; самое насыщение основывается на определенной пропорции, в которой соединяются два количества, имеющие одно относительно другого материальное существование. Но существуют такие отношения мер, моменты которых нераздельны и не могут быть представлены в различном один от другого существовании. Таковы упомянутые ранее непосредственные самостоятельные меры, представителями коих служат удельные веса тел. Последние суть отношения весов тел к их объемам; показатель отношения, выражающий определенность одного удельного веса в отличие от других, есть определенное количество, вытекающее лишь из сравнения, внешнее их отношение во внешней же рефлексии, не основывающееся на собственном качественном отношении к противостоящему существованию. Можно было бы предложить задачу установить относительные показатели ряда удельных весов, как систему на основании правила, которое специфицировало эту чисто арифметическую множественность в ряд гармонических узлов. Такое требование было бы уместно и для познания вышеупомянутых рядов химического сродства. Но наука еще так же далека от того, чтобы этого достигнуть, как и от того, чтобы обнять системою мер числа, указывающие расстояния планет солнечной системы.{255}

Хотя удельные веса ближайшим образом, по-видимому, не имеют между собою никакого качественного отношения, но тем не менее такое отношение между ними существует. Когда тела химически соединяются или даже только амальгамируются или смешиваются, обнаруживается также и нейтрализация удельных весов. Было уже указано выше на то явление, что объем даже при смешении остающихся одно к другому химически безразличными веществ не равен сумме их объемов до смешения. То определенное количество, в котором они вступают в взаимное отношение, в них взаимно изменяется, и таким образом они оказываются соотносящимися качественно. Здесь определенное количество удельного веса оказывается уже не только постоянным сравнительным числом, но изменчивым относительным числом; и показатели смесей дают ряды мер, определяемые принципом, отличным от того, которому подчинены относительные числа удельных весов тел, вступающих в смешение. Показатели этих отношений не суть исключающие определения мер; их развитие непрерывное, но содержит в себе специфицирующий закон, отличный от формально развивающихся отношений, которым подчинены множества, и ход развития тех и других несоизмерим.