Процесс начался в окружном суде Кливленда в феврале 2002 года. Как и двумя десятилетиями ранее, Трафикант решил сам вести защиту. Прокурору он по ходу дела сообщил, что у того «яйца как у муравья», а в какой-то момент, обидевшись, громко топая, выскочил из зала. Тем не менее присяжные сочли его виновным по всем пунктам.

Трафикант слушал приговор стоя неподвижно, а глаза его шарили по залу, пока не встретились с глазами человека, который все эти годы неутомимо преследовал его, — с глазами Боба Кронера.

Окружной судья Лесли Брукс Уэллс приговорила Трафиканта к восьми годам тюремного заключения, а также к выплате штрафа в сто пятьдесят тысяч долларов, к выплате двадцати тысяч долларов неуплаченных налогов и около девяносто шести тысяч незаконногодохода. Трафикант, упорно повторявший, что он «ни хрена не раскаивается», крикнул судье: «По-уличному говоря, ты меня поимела!» Судья Уэллс возразила на это: «Вы тут выли, что будете драться, как бродячий пес. Что ж, вы сдержали слово — дрались, как пес, защищая свою помойку».

Трафикантаувели в наручниках, а вскоре после этого Кронер вышел в отставку. 24 июля 2002 года конгресс большинством в 420 голосов против одного проголосовал за исключение Трафиканта — это был всего лишь второй случай после окончания Гражданской войны.

В сентябре 2009 года, отсидев семь лет, он был условно-досрочно освобожден. В Янгстауне своего героя встречала толпа из тысячи с лишним ликующих приверженцев. Многие вырядились в футболки с надписью «Добро пожаловать домой, Джимбо!».

Трафикант «отнюдь не исключает вероятности» того, что будет вновь баллотироваться в конгресс.

Никто не понял, откуда он взялся: по словам Эмиля Макеуса, Эммануэль Тото Констан будто материализовался из воздуха на крыльце его дома — гигант ростом под два метра в пиджаке и галстуке, волосы тщательно уложены в прическу «афро». Он хотел бы показать клиенту квартиру Макеуса, заявил визитер. Он — риелтор и обратил внимание на объявление «продается» на лужайке перед домом. Три спальни в Квинс-Вилледж, штат Нью-Йорк, — вот что его интересует.

Макеус, онемев, таращился на него. Физиономия великана расплылась с тех пор, как Макеус видел его на Гаити, — во время военной диктатуры начала 1990-х этот человек, тощий как скелет и похожий на призрак, разгуливал там с автоматом «узи» или со спрятанным под рубашку «магнумом-357». Власть хунты держалась на терроре населения, и этот человек возглавлял военизированную организацию сторонников диктатора Фронт развития и прогресса Гаити. Фронт вместе с гаитянскими военными похищал, пытал и убивал сотни и тысячи людей.

И вот теперь он стоит на пороге и вежливо спрашивает:

— Так можно осмотреть квартиру?

Макеус растерялся. Он не вполне был уверен, что перед ним Констан. Этот человек был как будто бы покрупнее, да и держался естественно и приветливо. Прежде чем Макеус сообразил, что к чему, тот уже вошел в дом и двинулся по коридору, заглядывая в каждую комнату, проверяя состояние комнат и сантехники и сопровождая все комментариями на креольском диалекте.

В гостиной «риелтор», разумеется, не мог не увидеть украшавший стену постер с портретом Жана Бертрана Аристида, законного президента Гаити и заклятого врага Фронта, но даже не взглянул лишний раз в его сторону.

Провожая нежданного гостя к выходу, Макеус продолжал ломать себе голову: может быть, это все-таки настоящий риелтор, один из множества гаитянских беженцев, пытающихся устроиться в Нью-Йорке? Но что, если это все-таки Тото Констан?

Макеус помнил, что в 1994 году, после того как Соединенные Штаты свергли военную хунту, Констану, избежавшему суда на Гаити, позволили почему-то перебраться в Штаты. Позже он слышал, что Констана арестовали и уже собирались депортировать, но в 1996 году он заключил некое тайное соглашение с американским правительством; вопреки требованиям Гаити, вопреки протестам американских же следователей, обнаруживших в штаб-квартире Констана в Порт-о-Пренсе фотографии групповых расстрелов и пыток — он развесил их по стенам как украшения или трофеи, — палач почему-то не был экстрадирован, а вышел на свободу.

Когда этот человек уже собирался покинуть дом, потребность узнать все же взяла верх над осторожностью, и Макеус спросил его на родном языке:

— Как ваша фамилия?

Тот поколебался, но ответил:

— Констан.

Значит, это и вправду был Тото Констан. Мгновение двое гаитян мерили друг друга взглядами, затем Констан вышел за дверь, усадил своего клиента в машину и резко нажал на газ.

Макеус вернулся в дом. Его жена стояла неподвижно, дрожа всем телом.

— Ты пустил в наш дом дьявола! — крикнула она мужу. — Как ты мог?!