— Мне двигаться нельзя, сильные ушибы и сломанные ребра, — сказала Рита по-русски. — Мне вкололи обезболивающие. И я выложилась, когда уезжала оттуда… Все ресурсы ушли… Но вы помогите отсюда выйти. Я уже способна работать.

Говорила она почти без латтонского акцента. Хотя выглядела более чистокровной латтонкой, чем все белобрысые и щекастые девицы нашего лимитрофа. Я узнал в ее лице либские черты — либии как раз были раскосые и темноволосые. Они, уходя в небытие, поделились кровью с пришлыми латтонцами.

— Ты с ума сошла, — вот и все, что я смог ей ответить.

— Нет. Я не могу тут долго быть. За мной могут прийти. Мне нужен донор.

— Это можно, — сразу согласился Муха. — Только у меня в крови сейчас процентов десять пива. У него тоже.

— Кровь тут ни при чем. Сядь сюда, на край, возьми меня правой рукой за левую руку, левую положи мне на правый висок и нагнись, я тоже должна положить тебе руку на висок.

Муха все это проделал, хотя я по глазам видел — ему страшновато.

А потом мне показалось, что с глазами беда: я увидел голубые искры между губами Мухи и Риты. Облачко голубых искр, которое растянулось и, став плоским, повисло между ним и ней, как натянутый платок. Пока я протирал глаза, оно исчезло.

— Теперь ты, — сказала мне Рита. — Бояться не надо. Я просто возьму у тебя немного энергии, чтобы полечиться. Мне нужно ускорить движение энергии по каналам, чтобы омыть все больные места. Выручайте, парни, я вам еще пригожусь.

— Гость, помоги встать, — попросил Муха. — Голова кружится…

Я молча выволок его в коридор.

— Пошли отсюда, — сказал я. — Ноги переставлять можешь?

— Погоди. Что-то я совсем плохой.

— Муха, тут какая-то засада. Дед сидит у Тимофея, оттуда посылает нас в эту клинику… что-то не так, понимаешь? Мы впутались в какие-то латтонские разборки!

Коридор был длинный, туда выходили двери небольших палат. В дальнем конце находился выход на служебную лестницу, а мы стояли поблизости от главной.

По ней поднимались двое мужчин и женщина. Они говорили по-латтонски. Мужчины расспрашивали о пациентке Рите Куус. Женщина отвечала, что как врач она не может позволить беспокоить пациентку, доставленную с сильным кровотечением по женской части. Мужчины в ответ на это утверждали, что, по их информации, у пациентки травмы совсем иного характера, а в клинику ее поместили по загадочному распоряжению заместителя главного врача госпожи Сидоровой. Женщина потребовала, чтобы перед входом в палату мужчины надели одноразовые халаты и бахилы. Она повела их туда, где стоял автомат для выдачи бахил, и потом дальше, видимо, в комнату, где висели халаты.

Вдруг дверь палаты распахнулась. Рита Куус стояла, держась за косяк, в голубой пижамке и босая.

— Помогите, — сказала она. — Уведите меня… Он собрался с силами, он может меня уничтожить… Помогите… Он тут, он сейчас явится… ему нужен прямой контакт…

— Она бредит, — шепнул я Мухе.

— Уведи ее, — прошептал Муха. — Унеси, что ли… Гость, это не бред… Гость, я знаю, я понял…

— Как ты мог понять?

— Потом… вытащи ее.

— Сядь, — велел я, показав на стул. — Вернусь за тобой.

Муха нес непонятную мне околесицу, но он был в своем уме, это я знал точно.

Перекинув Риту через плечо, потому что на руках девочек носят только в кино, я быстро спустился по служебной лестнице на первый этаж. Можно было выйти в вестибюль клиники, но что бы я стал там с ней делать дальше? Лестница вела куда-то вниз, и я решил, что в подвале всяко теплее, чем на улице, а может, найдутся какие-то тряпки. Нести в февральскую холодрыгу по улице босую девчонку в пижамке на голое тело…

— Поделись со мной, — попросила Рита, когда я поставил ее между какими-то бурлящими и гудящими, теплыми на ощупь стояками. — Мне уже лучше, я убрала гематомы.

— Ага, и буду с копыт валиться, как Муха, — отказался я.

— Поделись, и я смогу идти сама.

— Думаешь, я тебе поверю?

— Муха кормит симбионта, — сказала она. — Симбионт открыл канал, а я к этому каналу подключилась. Произошел выплеск. Я не думала, что там такой канал. Поэтому могу ходить.

— Точно! — воскликнул я. Сто раз мы говорили Мухе, чтобы не таскал с собой симбионта в супермаркет! Есть для него банка из-под баклажанной икры, пусть там и сидит! А Муха зачем-то поволок его на дело…

— Что это за симбионт? — спросила Рита. — Я с такими еще не сталкивалась. Зачем он нужен?

— Много он жрет? — вопросом на вопрос ответил я.

— Немного, но канал сделал хороший. Я же говорю: по такому каналу может быть большой выплеск.

— Ч-черт… Знали же мы…

Я хотел сказать: знали ведь мы, что в этой истории с черным столбиком есть какой-то подвох, какая-то здоровенная ловушка! Но воздержался. История о том, как три неглупых человека купились на жалобное вранье, — не для посторонних.