Подойдя к террасе, он сказал:

— Командир… Только что скончался Диас.

Перкинс повернулся к Ковачу.

— Да, вы оказались правы. Этот барометр и в самом деле функционирует безупречно.

Тело Диаса захоронили в уголке сада. Это были печальные, горькие минуты для всех, без исключения, землян, собравшихся, чтобы отдать последние почести своему соплеменнику.

Первым пришел в себя Перкинс.

— Все мы искренне и глубоко скорбим о нашем несчастном товарище. Но нам нельзя застревать в прошлом. Впереди у нас — четко обозначенная цель. Постараемся достигнуть её.

В любом случае все упиралось в восстановление аэроджета. Поэтому Перкинс решил вновь вместе с Ковачем попытаться добыть в складах центра города материалы, жизненно необходимые для восстановительных работ.

На обратном пути в их штаб-квартиру, расположенную на вилле Ковача, тот неожиданно остановился на берегу реки. Вид у него был явно огорошенный. Он молча показал Перкинсу на несколько хорелий, видневшихся в прозрачных, светлых водах и спокойно дрейфующих по течению.

— И что это значит? — спросил Перкинс. — Часто ли такое бывает?

— В том-то и дело, что нет. Я вообще впервые вижу…

Ковач замолчал, погрузившись в свои думы, затем кровь отхлынула от его лица, и он сдавленно пробормотал:

— Все ясно: они нашли способ переправляться к центру города. Как видите, сделать это оказалось не так уж сложно. Жить без контакта с почвой они долго не могут — этот факт установлен. Но, попав в воду, корни могут достаточно долго выдерживать состояние выживания на пределе.

— И как долго, вы считаете?

— Понятия не имею. Возможно, часы, но не исключено, что и целые дни.

— Ладно, допустим, им удастся проникнуть в центр города. Спрашивается, чем они там будут питаться?

— А кто знает, что они замышляют?

Они предусмотрительно обогнули опасный район и вошли в городские улицы, удвоив внимание. Не прошли они и сотни метров, как Перкинс указал на группу вилл, схожих с домом Ковача. Они также были окружены садом. Но острый взгляд Перкинса заметил выглянувшую из зарослей пурпурную головку хорелии.

Ковач нахмурился.

— Уверен, что в этом квартале их раньше не было. А сейчас взгляните сами: видите, чуть подальше виднеются и другие хорелии. Такое впечатление, что они готовы захватить любые участки, где, как им кажется, они найдут питание.

— У меня нет сомнений: они окружают нас.

— Не исключено. Но я тоже не дурак и выбрал единственную виллу в районе, где имеется сад. Я всегда испытывал к ним недоверие. Не думаю, что они нас достанут, но, если хотите знать мое мнение, нам следует все же проявлять максимальную осторожность.

Они поспешили вернуться в штаб-квартиру и, не медля ни минуты, сообщили Смиту, Круппу и Маршалу об увиденном.

Отношения Перкинса с подчиненными постепенно наладились. Перкинс с удовлетворением отмечал, что его приказы теперь воспринимаются без прежнего налета неприязни. Недоверие уступило место искреннему дружескому расположению.

Особую преданность ему выказывал Маршал. Командир даже порой подмечал проявления у него некоторого смущения, что было безусловно связано с прежним отношением к нему легионера.

Перкинс делал вид, что не замечает его некоторой сконфуженности, и продолжал действовать как шеф, сознающий свой долг и ответственность.

Как-то вечером, возвращаясь к вилле после напряженного дня, проведенного у поврежденного аэроджета, он нечаянно услышал разговор между Маршалом и остальными коллегами. Ковач, как всегда, готовил себе отдельный ужин.

— Повторяю, что это исключительный человек, — утверждал Маршал. — Как бы я хотел, чтобы вы понаблюдали за ним в тот роковой день! Он дрался, словно взбешенный дьявол! Не будь его — никто бы не возвратился живым из этой экспедиции.

— Пожалуй, ты прав, — подхватил Смит. — Славный малый. Те ошибки, что он мог совершить в прошлом, нас не касаются. Надо честно признаться, что нам не пристало гордиться нашим отношением к нему вначале.

— И все же он остается уголовником, преследуемым законом, упорствовал Крупп.

В ответ прозвучала резкая отповедь Смита:

— Не будем забывать, что это ты сообщил нам о его прошлом. Все мы ничего не знали о нем.

— Да, признаюсь… я это выболтал просто так, без задней мысли. Дело в том, что именно так все воспринимали ситуацию в Центре. В конечном счете, нечего вам меня за это упрекать, я ведь всего-навсего хотел поставить вас в известность, в некотором роде предупредить.

— И одновременно втереться в доверие к Перкинсу, корча из себя принципиального человека. Неужели ты думаешь, что мы тебя не поняли?