Скиба тяжело вздохнул и, не отрывая взгляда от зеленого хутора, повернул коня.

— Стой, стой, Панас! — неестественно высоким голосом закричал Бунчук. — А ну, руки вверх, дядько Пацапан, руки вверх, кажу я тебе, — закричал Никола, вскидывая ружье и наводя дуло в лицо побелевшего от неожиданности казака.

— Ты що, Никола, очумел чи сказился? Не шуткуй! — забормотал Пацапан, поднимая над головой руки и с недоумением разглядывая Бунчука.

— Молчи, дядько, молчи, прошу я тебя, — с усилием проговорил Никола, и Пацапан понял, что еще звук — и этот тихий Никола застрелит его. Пацапан испуганно заморгал глазами, стараясь не глядеть в побелевшее от отчаяния и решимости лицо Бунчука.

— А ну, Панас, сымай с него винтовку, — торопливо крикнул Никола опешившему Скибе. — Так, а теперь сходьте, прошу вас, дядько Пацапан, с коня.

— Братики, родные, що ж вы со мной робите, да ведь колы воны меня найдут, пропала моя головушка, под расстрел пиду, — растерянно взмолился Пацапан.

— Не бойсь, дядько, мы вас чумбуром да уздечками свяжем. Нехай на вас начальство не обижается, — радостно заговорил Скиба.

— Не поминайте лихом, дядько Пацапан, и передавайте поклон казакам. Ну, дядько, не гневайтесь на нас, прощевайте.

И оба казака, связав Пацапана, раздвинули камыши и въехали в реку.

Впереди плыл Скиба, держась за гриву коня и усиленно работая ногами. Сбоку, чуть позади него, виднелась круглая голова Николы, в черной барашковой кубанке.

— Ну, Никола, — фыркая и отплевываясь, заговорил Скиба, переворачиваясь на спину и отдыхая на воде, — вовек не забуду этого, братец!

Скиба хотел еще что-то сказать, но вдруг закричал:

— Плыви скорее, Николка, казаки!

Никола приподнял голову и увидел позади на оставленном берегу кучку конных людей. Они что-то кричали, суетливо снимая винтовки. Несколько пеших бегали по кургану и, припадая на колено, целились в беглецов.

Торопливо защелкали выстрелы, частым сухим дождем посыпались пули, вспарывая спокойную гладь реки. Несколько пуль шлепнулось у головы Скибы, и он, выпустив гриву коня, глубоко нырнул, уходя от настигавших его пуль.

В ту же секунду красноармейский пулемет дробно застучал с противоположного берега.

Пули со свистом и воем полетели через Дон.

Напрягая последние силы, Скиба судорожно поплыл к низкому пологому берегу, где ждали уже красноармейцы. Из кустов непрерывно стучал пулемет, сгоняя с кургана стреляющих людей.

Когда усталый и обессиленный Скиба вылез на берег, его подхватили сильные дружеские руки. Он торопливо обернулся назад, ища плывущего сзади Николу…

Посередине реки, колеблясь на небольших волнах, плыла, покачиваясь, черная кубанка Николы; отряхиваясь и пофыркивая, к берегу подплывал конь Бунчука.

Часть, в которую попал Скиба, была третьим батальоном одного из полков 37-й дивизии Шевкопляса, отходившего с боем к станции Кривая Музга.

К вечеру первого дня Скиба был вызван в штаб дивизии.

— Ну что же, братцы, прощевайте, спасибо за ласку, — вздохнул казак, прощаясь с бойцами. — Мабудь, опять и свидимся.

— Во, во, ты, станичник, просись до нас. Желаю, мол, в стальную шевкоплясову дивизию, да прямо в наш полк. С нами легче.

— Оно бы словно и так, да нам в пехоту нельзя, не приучены, сызмальства на конях, — не соглашался Скиба.

— Ну вали как знаешь, браток. На коне али с земли, а все за Советы воевать. Ну, час добрый.

И Скиба, вскочив на своего пегого маштачка, направился в сопровождении двух конных конвоиров в штаб.

Проезжая мимо батальонного обоза, он вдруг увидел привязанного за чумбур к пулеметной тачанке коня Николы. Несмотря на возражения провожатых, он свернул в сторону обоза и, спешившись, подошел и погладил гриву испуганно прижавшего уши коня. Конь недоверчиво косил на него глаза и жался в сторону.

— А что, товарищ, нема где его уздечки? — пересиливая свое горе, нетвердо спросил Скиба.

— А тебе зачем, казачок? — лениво поднял голову с тачанки круглолицый солдат.

— Сменять хочу. Чтоб его памятка по смерть возле меня была, — тихо проговорил Скиба.

— Бери, браток, бери. Хоть коня со всей амуницией забрал командир, да раз такое дело, меняй, вспоминай добром покойника, — смягчившись и, видимо, понимая состояние Скибы, решил красноармеец.

Скиба быстро скинул со своего коня уздечку и, подойдя с нею к лежавшему у колеса тачанки седлу погибшего Бунчука, остановился, медленно снял с себя папаху и закрыл ею лицо.