Я попыталась высвободиться.

— Мм-гмм…

Алекс проигнорировал это отчаянное мычание и принялся меня щекотать:

— Пойдем попляшем.

Может, в конце концов вечер удастся спасти? Однако мечты о романтичном, исполненном нежности танце, который доказал бы всем (и прежде всего этому конопатому братцу Фрейзера), какая же я на самом деле везучая, просуществовали считанные мгновения — до тех пор, пока я не вспомнила, что танцовщика хуже Алекса в мире еще поискать. Он сбивался с ритма и неуклюже прыгал с ноги на ногу. И это бы еще ничего, но Алекс напился настолько, что забыл, с кем танцует, и скакал по всей комнате, как Тигра до того, как принял лекарство, а мне пришлось топтаться в одиночестве. Я посмотрела на часы — всего лишь полночь.

Проклиная себя на чем свет стоит за то, что не слиняла, сказавшись больной, когда еще можно было успеть на метро, я дотянулась до Алекса, мягко, но решительно развернула его к себе и сообщила с милой улыбкой:

— Я иду домой.

— Чего?

Грохот вокруг стоял неимоверный.

— Я иду домой! Мне здесь дерьмово, и я ухожу! — прокричала я именно в тот момент, когда музыка смолкла; все оглянулись, высматривая, кто тут такая гарпия.

Я попятилась, силясь изобразить улыбку.

— Пока, Аманда, было просто чудесно, хорошо, что поболтали, до скорого! — Все это я выпалила уже на бегу.

Озадаченный и пьяный Алекс, спотыкаясь, плелся за мной. Возле двери я налетела на Фрейзера, провожавшего гостей. Он с сомнением посмотрел на меня. К чертям собачьим! Я не собиралась вновь напоминать ему о том, как ничтожна была моя роль в его жизни.

Алекс ушел вперед, под его ногами шуршал гравий. Ясное дело — заказанные заранее такси появятся через несколько часов, не раньше. Значит, топать целую милю вдоль дороги, а затем в Фулхэме гоняться за кебом — и это в сырую субботнюю ночь, как раз в то время, когда закрываются пабы.

— Мелани! — послышалось у меня за спиной.

Я обернулась. На нем был такой же килт, как и на Энгусе, только вид получался менее свинский. Волосы, спутавшиеся во время танцев, падали на глаза. Я подавила желание кинуться навстречу, сжать его в объятиях и взъерошить эти густые волосы, чтобы показать, до чего же я рада снова видеть его.

— Привет, — хладнокровно произнесла я. — Гм… Классный вечер.

— Пожалуй. Да. Да, конечно. Извини, что не узнал тебя тогда по телефону.

Вспомнил, значит?

— А, ничего, я тоже тебя не узнала, — пробормотала я (потому и заголосила «Фрейз!»).

— Кажется, целую вечность не виделись.

— Верно.

— Ну, еще встретимся.

Вокруг было тихо. Силуэт Фрейзера выделялся на фоне дома: высокий, но уже не напоминавший толщиной струю мочи. Он казался одновременно и знакомым, и чужим.

— Непременно.

— Идем, лапуля! — Голос Алекса звучал слегка встревожено.

Я слабо улыбнулась Фрейзеру и зашагала по дорожке. Алекс, которого так внезапно выволокли из дома, не знал, провинился он в чем-нибудь или нет, да и я толком не понимала, на кого психанула. На него? На его друзей? На его родителей — за то, что не были кем-нибудь посолидней? Или на далеких предков — за то, что не были с королем на дружеской ноге? Я видела, как Алекс со своими одурманенными мозгами пытается в этом разобраться. По счастью, ради собственной безопасности он решил остановиться на первом варианте.

— Ты в порядке?

Пришлось второпях обдумывать стратегию. На языке вертелось: «Нет, не в порядке. Я ненавижу твоих друзей, они отвратительно вели себя со мной. Отвратительно — даже не то слово, они просто в упор меня не видели. И все потому, что я ходила не в такую школу, и имя у меня банальное. Так что я зла как черт, но мне это совсем не нравится, уаааааааа».

Однако, будучи независимой девушкой, имеющей собственное мнение, сказала я вот что:

— Да, все великолепно, просто мне не терпелось поскорее забрать тебя домой — надо же было как-то тебя оттуда вытащить. — И для пущей убедительности стыдливо хихикнула.

По мере того как сияющие золотые огни ярко освещенного особняка меркли за деревьями, я смотрела на своего большого, сильного, умиротворенного и слегка шатающегося мужчину, и мне становилось лучше.

Утро следующего, воскресного дня мы чудесно провели в постели, «залечивая» похмелье Алекса, а потом он отправился к своим дружкам — после того, как обнаружил, что я вовсе не стремлюсь обсуждать вчерашний фантастический вечер, «особенно классный момент — это когда Барфилд запихал салфетку себе в задницу, ха-ха-ха».

Я весь день провалялась с газетами.

Было уже совсем поздно, когда Алекс с грохотом ввалился в дом, вероятно разбудив Линду, и уж точно меня. Он долго носился по кухне в поисках чего-нибудь съестного моей игры в шеф-повара хватило на неделю, и теперь продуктов не было вообще, так что не представляю, что он там нашел. Видимо, нашел, поскольку в эти дни вид у Линды был еще более вздрюченный, чем обычно. А я-то думала, она не меньше моего обрадуется, что в доме есть мужчина, потом вошел в комнату, сел на краешек кровати, чмокнул меня прямо в нос, взъерошил мне волосы и провозгласил: