— Позволь, — холодно сказал он.

Тот попятился с растерянным видом.

Энгус набросил мне на плечи свое пальто и повел к машине. Я оглянулась. Алекс встретился со мной взглядом, а потом повернулся и зашагал прочь.

— Ты в порядке?

— Да. У меня просто… истерика! Извини! Это сейчас пройдет.

Энгус открыл дверцу, я забралась на пассажирское сиденье, а он залез в свою кожаную сумку и достал оттуда фляжку.

— Вот. Я захватил это для Фрейзера — на случай, если понадобится. Промочи горло. Сразу полегчает.

Не прекращая фыркать, я отпила глоток. Огненная жидкость, казалось, сразу разлилась по всему телу, принося тепло и покой. Постепенно я пришла в норму.

Энгус, обойдя машину, залез на водительское место, и некоторое время мы сидели молча.

— Что будем делать? — спросил он наконец.

— Понятия не имею.

— О чем ты сейчас думаешь?

— О Фрейзере, — честно ответила я. — В смысле, где он? Что делает? Ведь все это, я так понимаю, означает, что он не женится, верно?

Энгус повернул голову:

— Ты думаешь о Фрейзере!

— Да.

— Не об Алексе… или обо мне?

Я посмотрела на его милое лицо.

— Ну, понимаешь, просто Фрейзер прошел через такое… Это, наверное, так трудно, я не знаю, как он…

У Энгуса вырвался тяжелый вздох.

— А я все время думаю о тебе, — просто сказал он.

Что ему ответить? Конечно, хотелось сказать, что он самый славный, честный, замечательный и очаровательный человек, какого я только знала, но я… Я не могла.

— Ты любишь моего брата, — произнес Энгус.

— Не говори глупостей! — вскинулась я.

— Увы, это так. Я думал, что нравлюсь тебе, но это лишь потому, что я напоминал тебе его.

— Неправда! — яростно сказала я.

— Ну, может, и неправда.

— Определенно. Есть миллион причин, почему ты мне нравишься, — и вовсе не поэтому.

— Только нравлюсь?

— Нет, я люблю тебя. Но, понимаешь, в другом смысле.

— Не в таком, в каком ты любишь моего брата.

Я ничего не говорила. И ни о чем не могла думать.

— Я знал это еще раньше тебя самой, — сказал Энгус. — Ты загораешься как свеча, если он оказывается в радиусе десяти миль. Но я всегда думал, что у меня может быть шанс… пусть даже самый ничтожный. И еще я знал, что раз Фрейз решился пройти через это все… это было даже эгоистично. Я должен был попробовать. Ты по-настоящему нравилась мне, и, вопреки собственной воле, я надеялся…

— Как это ты знал? — перебила я. — Нечего тут знать. — И все же я была заинтригована.

— Это было очевидно. Помнишь тот вечер, когда мы принесли ему кассету с записью? Я сразу понял, почему ты так расстроилась тогда.

— Это неправда… — Это была правда.

— Ты была не в силах думать о нем и потому подружилась со мной.

— Неправда, Густард.

— Ты даже называешь меня так же, как он. — Его пальцы барабанили по приборной доске, уши горели.

— Энгус, все прочее может быть правдой, но вот с тобой я подружилась потому, что ты действительно нравишься мне. Потому что ты веселый, умный, интересный, привлекательный и добрый. А остальное… Я никогда не завлекала тебя. Мне жаль… Я не думала, что делаю что-то такое.

— Конечно. Извини. Я должен уметь проигрывать.

— Это я проиграла, это я потеряла всех. И Фрейзер больше не захочет меня видеть. Посмотри, какого дерьма он наглотался. Последнее, что он захочет, — это спутаться с одной из приятельниц Аманды. И вообще, он, может быть, сейчас с Амандой — извиняется и планирует все заново.

— Сильно сомневаюсь.

— Так что, пожалуйста, не заставляй меня терять и тебя и не говори, будто я тебя использовала. Потому что — даю тебе слово — я этого не делала. Или делала, сама того не ведая.

Неожиданно Энгус взглянул на меня. В его глазах снова горели огоньки — пусть и не слишком яркие.

— А ты… — начал он. — Ты думала о такой возможности?

— Каждый день, — почти правдиво ответила я.

Энгус улыбнулся.

— Иди сюда, — произнес он и притянул меня к себе.