Скафандр – судя по отпечаткам, гуманоидного типа – спустился здесь в долину, а затем вернулся обратно. След привел Айяра к сужающемуся краю долины. Еще не дойдя, он знал, что увидит. Камни, которые он так старательно укладывал, были разбросаны; впадина, в которой оставалась Иллиль, пуста. Айяр остановился, не веря собственным глазам. Какой кошмар! Ему следовало придумать, как унести ее, а не бросать обессиленную спутницу. Теперь ее отыскал слуга Того, Что Ждет, унес в плен и рабство. Если, конечно, она еще жива…

– Ты укрыл ее здесь? – спросил подошедший Джервис. Айяр тупо кивнул. Сколько времени прошло с того момента, как ее забрали? Если бы ифты – и он вместе с ними – не задержались в бухте до ночи, они успели бы…

Джервис крепко взял Айяра за локоть.

– Успокойся! – резко приказал он, и это вывело Айяра из оцепенения. – Что случилось, того уже не изменить. Пойдем отсюда…

– К зеркалам в норы? – Айяр дернулся, стараясь освободиться, как только вспомнил, что он там видел.

– Возможно. Но что хорошего для нас и для нее, если мы бездумно бросимся сломя голову? Я уверен, они ничего не могут с ней сделать, пока она в глубоком сне…

– Да что ты-то знаешь об этом! – огрызнулся Айяр.

– Она впала в сон, когда отдала тебе Силу Зеркала, – спокойно ответил Джервис. – Конечно, я не помню всего, что знал Мастер Зеркала, но твердо знаю: тот, кто был Сосудом Силы и опустошил себя для другого, находится под защитой Танта. Однажды ты был свидетелем мощи Танта. И теперь вокруг нас, над этой долиной, вновь чувствуются ее признаки. Природа Того, Что Ждет, – тайна, природа Танта – тоже, но мы, ифты, знаем, что если в момент опасности воззвать к Танту от всего сердца, он придет на помощь…

– Я не Мастер Зеркала, – отмахнулся Айяр, – но в воспоминаниях, которые я вызвал из тумана древности, есть смерть и есть поражение. Где же был тогда Тант?

– Кто знает? Но ты стоял перед Зеркалом, когда оно пришло к нам на помощь по нашему зову. И не будешь же ты говорить, что его Сила не бросила вызов Тому, Что Ждет? К тому же ты сам несешь эту Силу в своем теле. Ведь не станешь ты отрицать этого? Я знаю одно: наши дороги предопределены, но их цель – за пределами нашего понимания и наших знаний. И еще я могу поклясться: мы сделаем все возможное, чтобы вернуть Иллиль.

– По крайней мере, след хорошо заметен и еще свеж.

– Но сейчас мы не можем пойти по нему. До Айяра не сразу дошел смысл сказанного. Осознав его, он вырвал свою руку.

– Это ты не можешь, а я пойду!

– Нет!

Это прозвучало столь весомо, что Айяр осекся.

– Сначала дверь, а потом…

– Нет! – закричал Айяр.

– Да! – что-то в тоне Джервиса удержало Айяра на месте, хотя он уже рванулся, чтоб идти. – Сперва покажи Джинджиру дверь, а уж потом мы отправимся спасать Иллиль. Или ты сомневаешься в моем слове? – в его голосе чувствовалась уверенность, и это удержало Айяра.

В конце концов Джервис одержал верх. В лучах солнца свет маяка перестал быть виден, и теперь ифты не знали, сумел ли второй отряд побороть зловещий источник излучения. Айяр всей душой стремился в путь, но идти средь бела дня было невозможно, так как очки имелись только у четверых. Он пытался отвлечься, пристально вглядываясь в усыпанную обломками дорогу к разоренной роще. Но ничто не шевелилось на земле или в воздухе; лишь чувствовалось напряжение – как это бывает, когда враг собирает силу перед решающей схваткой.

– Айяр, – спросил Локатат, – ты говорил о женщинах и детях, уведенных с участка…

Айяр рассеянно кивнул. Все это осталось в далеком прошлом; теперь перед его глазами были только ниша и след в долине…

– А ты не знаешь, с какого участка?

Айяр нетерпеливо пожал плечами. Какая разница? Поселенцы были ему совершенно безразличны. Прежде он был рабом, потом превратился в ифта, – но никогда жители участка с их грубой и жестокой религией и мрачными обрядами не были ему симпатичны.

– Вот уж не знаю…

– Я так и думал. Прошло так много лет, я даже перестал их считать. Но иногда я вспоминаю, что был когда-то Дереком Вистерсом, вижу хорошо знакомые лица, слышу голоса. Жизнь была такой однообразной и невыносимо тяжелой, такой серой, словно ни солнце, ни лунный свет никогда не достигали ее дна. И никто не пел, как поем мы, ифты, познавшие радости Леса. И все-таки вспоминаешь…, и задумываешься, как сейчас живут те, кого знал когда-то…

– У тебя остались близкие? – какая-то нотка в голосе друга тронула Айяра. У него ведь тоже остались воспоминания о прежней жизни.