– Похоже, у нас есть некоторая защита от звука, – произнес викарий, словно не слышал ни слова из того, что сказал Ник. – Что такое говорила… Мод и я, через нашу кровь и прошлое… что она имела в виду? – Нику показалось, что Хадлетт спрашивал скорее себя, а не слушателей. – Мод из Сассекса, из очень древнего сассекского рода. До замужества она носила фамилию Бурд. И вы слышали ее рассказ о двоюродной прабабке, которая предсказывала будущее и исцеляла страждущих. А что касается меня – десять поколений моих предков жили в Минтон Парва, сквайры или священнослужители, и мне многое известно про старину… Про старину… – повторил он. – Да, с давних пор я слышал и об Авалоне, и о Людях с Холмов. Железо и церковь гнали их прочь, но все же они задержались на время. Возможно, Англия была для них местом изгнания, а может, они были там колонистами. Кое-кто относился к ним с большим уважением – они и впрямь были достойными господами, красивы, весьма учтивы, и порой помогали людям.

– У них и недостатков было полно, сэр, – подала голос разбуженная миссис Клэпп. – Они не любили, когда за ними подсматривали, и могли причинить уйму хлопот. Но их знали, по крайней мере, старики. А эти летающие тарелки – они другие, совсем на нас не похожи. Если они их поймали – леди Диану, Барри, Сэма, мисс Джин – то как же теперь мы их вызволим, сэр?

Услышав этот вопрос, викарий очнулся от размышлений.

– Надо будет как следует это обдумать, Мод.

– Обдумать мало.

Хадлетт был не из тех, с кем можно говорить в резком тоне, Ник это знал с первой встречи с викарием. Однако сейчас он ни за что не согласится с каким-нибудь никуда не годным планом – его слишком пугало грозное могущество летающих тарелок. Вероятно, он понимал их лучше, а потому и боялся больше, чем тех чудовищ, которые, как он полагал, могут являться, хоть и омерзительными, но все же иллюзиями.

– Ты прав, Николас, – ответил викарий. – Но теперь мы знаем, где нужно искать, – на севере, а не на юге.

Ник уже понял, что ему не удастся убедить англичан отказаться от поисков. А оставить их – этого он сделать не мог. Он, конечно, попытается придумать какие-нибудь веские доводы, но сейчас ни один из них не приходил ему в голову.

Пока же он досконально выспросил у викария все, что тот видел, находясь в заточении на борту летающей тарелки.

Охотники в самом деле могли парализовать свою добычу. В таком совершенно беспомощном состоянии пленников поднимали на борт, и лишь по прошествии некоторого времени те приходили в себя; тогда их запирали в отсеках, служивших тюремными камерами.

Своим спасением англичане были обязаны счастливой случайности. Видимо, отказала силовая установка, и тарелка рухнула на землю. При ударе дверь их камеры треснула, и, выбравшись, англичане нашли двух членов экипажа мертвыми.

– У них были расколоты шлемы, – объяснил Хадлетт. – Очевидно, они могут дышать здешним воздухом лишь через маску, которая вмонтирована в шлем. В этом наше преимущество…

Очень маленькое, решил Ник. Как это им удастся разбить в сражении шлемы, если враг может висеть в воздухе на значительной высоте и преспокойно обстреливать их своими губительными лучами? Чем больше Ник думал, тем больше укреплялся в мысли, что они готовятся совершить самоубийство.

– Они все погибли? – спросил он.

– Да. Барри и Сэм вернулись на корабль – Барри надеялся, что вдруг сумеет разобраться в управлении. Но ему удалось обнаружить лишь, что корабль шел на базу с помощью какого-то прибора самонаведения. Барри так и не понял, из-за чего же корабль разбился. Но весь экипаж погиб. Они очень маленького роста – прямо карлики, – и кожа у них голубая. Барри и Сэм не успели как следует осмотреться, потому что нашли другой прибор, который что-то передавал – сигналы бедствия, решил Барри. Мы поспешили уйти прочь, что было разумно, ибо позже мы увидели вдалеке еще одну тарелку – возможно, она искала потерпевших крушение.

– Шел с помощью прибора самонаведения, – повторил Ник. – Значит, если забраться в тарелку, она, возможно, доставит в штаб.

– Тебе это что-нибудь говорит? – начал викарий и затем взволнованно произнес: – Конечно, это был бы лучший способ незаметно проникнуть во вражескую цитадель.

– Лучший способ попасть в тюрьму, – уточнил Ник, – и сполна получить все, что они там готовят своим пленникам.

– Может быть, так, а может, и нет. Эту мысль надо обдумать, Николас. Да, прекрасная мысль, которую стоит обдумать. Предположим, так, мой мальчик: если их звуковое оружие подействовало на нас не в полной мере, то, быть может, мы могли бы позволить им взять себя в плен, а потом, как говорится, просто-напросто поменяться ролями.

Вот это да! Неужели он говорит серьезно? Сумасброднейшая из идей, по сравнению с которой поход Ника в город кажется сущим пустячком.

– Мы могли бы это сделать?

Ник чуть не набросился на Линду. Он почему-то подсознательно ожидал, что она всегда будет на его стороне, но сейчас вы только ее послушайте!

– Мы могли бы использовать иллюзии в качестве приманки? – продолжала она.

Досада Ника улеглась. Он уставился на девушку, хотя едва видел ее в темноте. Иллюзия как приманка? Заманить летающую тарелку в засаду? Нет, не пойдет – ведь у них нет никакого оружия, кроме кинжалов…

– Вот, дорогая, замечательная мысль. Сэр, по-моему, мисс Линда очень хорошо придумала, это получится…

– А как мы на них нападем, когда они спустятся со своей сетью? – не отступал Ник.

Вдруг что-то острое впилось ему в ногу. Он вскрикнул. Оказывается, это Джеремайя запустил в него свои когти, желая привлечь к себе внимание.

– Джеремайя, – Ник опустился на одно колено и погладил кота, – что такое?

Смутные, словно видимые сквозь густой туман, дрожащие силуэты, которые Ник пытался рассмотреть. Даже когда он сосредоточился, картина оставалась странной, словно он смотрел на нее сквозь чужие очки… Ланг… несомненно, это неистово скачущее существо – находящийся в чрезвычайном волнении Ланг. И энфильд, и еще какие-то странные, фантастические звери. Животные Авалона. Джеремайя обещает их помощь?