– Томас, возьми себя в руки. Мы знаем, как ты любил Беатрис, но…

– Это я виноват в ее смерти! Я и еще Майкл!

Подруги услышали имя человека, который предположительно был любовником Беатрис, и немедленно насторожились:

– Кто это – Майкл?

– Мой друг.

– И почему ты обвиняешь себя и друга в случившемся?

– Мы с Майклом вдвоем настаивали, чтобы Беатрис вышла замуж за этого старого деспота! Твердили, что у него уйма денег. Что он хоть и тиран, но справедливости все же не чужд. И если Беатрис родит ему ребенка, то он обеспечит и ее, и маленького до конца их дней.

– Но детей у супругов не появилось.

– Все могло быть, – прошептал Томас. – Но теперь-то уж, конечно, слишком поздно!

– Ты не должен себя укорять. Беатрис сделала свой выбор. Вряд ли ты мог заставить ее насильно выйти замуж за господина Якоба.

– Не насильно, нет. Но Беатрис видела, в каком печальном состоянии находятся наши с Майклом финансовые дела. Знала, что мы в долгах по самые уши. Она тоже понимала, что нету другого выхода, кроме как принять предложение господина Якоба.

– А что у вас были за долги?

– Всякие там налоги, – отмахнулся Томас. – Пени, штрафы… Не понимаю, откуда могло так много накопиться? Вроде бы мы с Майклом старались платить вовремя. Впрочем, бухгалтерией ведал Майкл. А он тоже не очень-то любит копаться в бумажках.

– О чем ты говоришь? Какие бумажки? Какая бухгалтерия?

Появление подруг подействовало на Томаса благотворно. Как многие слабые духом люди, он не мог страдать в одиночестве. Ему была необходима публика. После появления у него в доме двух сочувствующих слушательниц ему немедленно полегчало. Он умылся. И даже сделал слабую попытку немного прибраться в своей холостяцкой берлоге.

В отличие от Петреса и Криса, молодой архитектор жил в совсем крошечной квартирке – студии. Одна комната, разделенная на три совсем уж крошечные жилые зоны – кухня, гостиная и спальня. Жилье в ЮАР было дорогое. И только самые обеспеченные молодые люди могли позволить себе иметь собственный отдельный дом.

Квартирка Томаса была маленькая и страшно захламленная. Несколько попыток засунуть грязные носки под кровать и прикрыть посуду на кухонном столе полотенцем ситуацию не особо исправили. Но Томас все равно был доволен своими усилиями. Он плюхнулся в кресло перед подругами и жалобно застонал:

– Как я буду теперь жить? Кто позаботится обо мне? Беатрис не стало, кому я нужен?

Жалобы и стенания лились из Томаса рекой. И очень скоро подруги разобрались, что вовсе не смерть сестры стала причиной жуткой скорби ее брата. Томас в первую очередь переживал за свою судьбу.

– Беатрис подбрасывала мне заказы. Думаю, что часть их она оплачивала из своего кармана или из кармана своего мужа. А кто теперь станет поставлять мне заказчиков и оплачивать мои счета?

Вот как. Значит, хотя Беатрис и настаивала на том, чтобы ее муж снял с себя финансовую опеку своих взрослых детей, но в то же время сама она на средства мужа содержала своего непутевого братца. Такое поведение должно было вызвать раздражение и даже злость со стороны Пэм, Криса и Петреса, которые теперь могли лишь наблюдать, как деньги, предназначенные для них, перекочевывают в карман братца их мачехи.

Томас был на содержании сестры, которая удачно вышла замуж за богатого и не жадного мужчину. Какими бы недостатками ни обладал покойный господин Якоб, жадным он никогда не был. И те крохи, которые Беатрис выцарапывала для своего брата, вызывали у ее мужа лишь снисходительную улыбку.

И еще подруги подумали, что, кто бы ни убил Беатрис, это точно сделал не Томас. Брат так искренне переживал о том, что же теперь с ним будет, что подруги поверили в его непричастность к последнему преступлению.

Но так было только до того момента, пока Томас не воскликнул:

– Мы с Беатрис были одни на всем свете. А теперь я один! Моя сестра, моя единственная родная кровь, умерла. Убита!

А ведь именно Томас становится наследником Беатрис! Правильно он сказал, они с Беатрис были родными братом и сестрой. И в отсутствие других наследников – мужа, детей или родителей, а их у Беатрис не было, один только Томас становился ее наследником. Ни пасынки, ни падчерица не могли наследовать за Беатрис. А в том, что ей после смерти мужа что-то должно было остаться, у подруг сомнений не вызывало. Пусть не все, пусть немного, но для Томаса в его нищенском состоянии и того будет довольно.

И хотя подруги никак не могли заставить себя поверить в то, что слабохарактерный и мягкотелый Томас – убийца, хладнокровно отправивший на тот свет горячо любимую сестру, они все же решили навести кое-какие справки:

– Томас, милый, а твой друг Майкл – он кто?

– Майкл? Мой друг. Мы вместе учились с ним в академии.

– А Беатрис его тоже знала?

– Ну, конечно. Мы прежде частенько кхе-кхе… тусили вместе.

– Но ведь Беатрис старше тебя?

– И Майкл тоже старше. Иногда мне даже казалось, что они вдвоем имеют от меня какую-то тайну. Ну, вроде как взрослые родители за спиной своего ребенка шушукаются о чем-то своем, взрослом.