Она рассказывала, как школьница, — торопливо, взахлеб, не выбирая слова, а бесконечно уточняя сказанное. Говорила о том, что давно продумано и прочувствовано, но никогда не произносилось вслух.

— Почему же обязательно в паршивеньком и плюгавеньком?

— Я думала, я не люблю людей. Что надо быть очень внимательной и доброжелательной. Я так боялась, что пропущу тебя, не узнаю. А оказалось, что ты — это ты. Такой, какой есть. Единственный и неповторимый. Ты — это ты, а другие — другие.

— Глубоко, — откомментировал я, чтоб не молчать.

Я слишком хорошо понимал, о чем она говорит. Со мной во время нашей разлуки происходило то же самое.

Тем временем мы подъехали к широкой, плохо освещенной площади, часть которой была заставлена автобусами. Мы сразу нашли указатель и прочитали его вместе, чтобы не ошибиться. Выбраться на нужную трассу не составило труда.

— Витюш! Объясни мне, пожалуйста, кое-что.

— Что тебе объяснить? — спросил я с легким упреком: не пора ли уже и мне услышать кое-какие объяснения?

Жена поняла намек:

— Не переживай: сейчас расскажу тебе о детях. Ничего особенного. Только скажи: как я поняла, эта купюра обладала некими весьма необычными свойствами?

Я кивнул.

— Мне всегда хватало денег на самое необходимое. Но мы не могли с тобой встретиться… Я забыла тебя. А ты помнил обо мне все это время? Ведь помнил, если искал?!

— Нет, — неохотно сознался я.

— Ах вот оно что! — сказала жена чужим голосом — отстраненным, глухим, далеким. И замолчала, ушла в себя. Как будто все поняла. А я?! Мне опять ничего не хотят объяснить?! Придется потеребить супругу!

— Странно, Аль. Купюра была у тебя, а мне тоже память отшибло. Почему?

— Потому что весь мир стал другим.

Холодок пробежал у меня по спине. Жена говорила о чем-то, что казалось ей очевидным. А мне… мне, возможно, тоже было понятно, но осмыслить это — значило прыгнуть в бездну. Я пока чувствовал себя не готовым к прыжку. В нашей совместной истории зияли сплошные провалы. Но сейчас мы были на островке счастья, и я боялся разбить его неосторожным вопросом.

Однако жена моя, похоже, ничего не боялась!

— Только я вот чего не понимаю: где, когда, каким образом ко мне попал этот неразменный пятак? И откуда взялась англичанка, его хозяйка? Ты с ней вроде как знаком?

Я коротко рассказал историю появления в моем кармане уничтоженного ныне сокровища и его поисков.

— Виктор, что ей от нас нужно?! — Голос жены звучал напряженно.

— Я тоже об этом думаю.

— Ты знал ее раньше?

— Нет.

— Может, забыл?

Нигде я не видел прежде эту старуху. Уверен. Я не сумел бы забыть, даже сильно того желая, холодный взгляд, который, казалось, стремился вдавить мои глаза в глубь черепа. Она добилась своего: темный взгляд словно впечатался в мозг. От воспоминания мороз пополз по спине. Если она захочет, она разрушит и отнимет все, что мне дорого. Усилием воли я сдержал поднимавшийся изнутри панический страх. Вот, живая, теплая, абсолютно реальная любимая женщина сидит рядом, и если только…

Совершенно внезапно, без перехода, страх сменился веселой яростью.

Не выйдет, леди! Эта карта уже разыграна вами и бита! Я давно потерял все, что было по-настоящему дорого мне в этой жизни. Потерял Альку — казалось, безвозвратно. А теперь она снова рядом…

— Чему ты смеешься? — услышал в ее голосе улыбку и понял, что обуявший меня приступ веселья немного успокоил жену.

— Да в общем-то ничего смешного. — …Я слишком боялся. Каждый день и каждую минуту помнил о том, что могу лишиться стабильности, удачи, того хрупкого счастья, которое досталось мне случайно. И был уязвим! Помолчал, прислушиваясь к себе. — Это прошло. Я разучился бояться. Все в наших руках.

— Ты уверен?

— Мы же встретились!

— А дети?

Опять какие-то неведомые дети! Я с упреком покосился на нее.

Жена молча протянула руку, погладила меня по щеке, царапаясь о прораставшую щетину.

— Сколько времени ты в дороге?

— С утра. За рулем с одиннадцати… На ногах с пяти, — добавил я, чтобы оправдаться за щетину.

— Останови, давай поменяемся.

— Что?

— Я сяду за руль.

— Ты не умеешь… не умела водить!

— Я давно вожу.

Давно? Господи, ничего не понимаю!.. Ночь, ливень. Ты и с этим справишься, моя родная, моя незнакомка?

— Нет-нет! Я совсем не чувствую усталости. Спасибо.

Она отстегнула ремень безопасности, прижалась к моему плечу, поцеловала.

— Все-все, теперь моя очередь. Итак, слушай, откуда взялись дети…

Ее история, как она и обещала, оказалась простой и короткой.

Александре часто снились дети. Не то чтобы она дни и ночи напролет мечтала о материнстве или уделяла очень уж много внимания снам. Просто заметила, что регулярно видит во сне одну и ту же парочку: мальчика — постарше и девочку — помладше. Она то играла с ними, то учила, то воспитывала, то защищала и утешала. Сны доставляли ей огромное удовольствие. Просыпаясь, она еще чувствовала тепло и сладкий запах малышей.