Но тот момент, когда Мари, убежденная, что идет по горячим следам неведомого вещества, сообщила свою тайну старшей сестре, своей союзнице, — этот момент, наверно, был восторженным. Не говоря друг другу умилительных вещей, обе сестры, наверно, пережили в потоке волнующих воспоминаний годы былых тягостных ожиданий, взаимного самопожертвования, несладкую, но полную надежд и веры студенческую жизнь.

Прошло всего четыре года с той поры, когда Мари писала:

«Жизнь, как видно, не дается никому из нас легко. Ну что ж, надо иметь настойчивость, а главное — уверенность в себе. Надо верить, что ты на что-то годен, и этого «что-то» нужно достигнуть во что бы то ни стало».

Это «что-то» оказалось способностью направить науку на еще неизвестный путь.

В сообщении, представленном через профессора Липпманна академии и напечатанном в «Докладах» в связи с заседанием 12 апреля 1898 года, говорится: «Мари Склодовска-Кюри заявляет о том, что в минералах с окисью урана, вероятно, содержится новый химический элемент, обладающий высокой радиоактивностью».

«…Два урановых минерала: уранит (окись урана) и халколит (фосфат меди и уранила) значительно активнее, чем сам уран. Этот крайне знаменательный факт вызывает мысль о том, что в данных минералах может содержаться элемент гораздо более активный, чем уран…»

Это была первая ступень к открытию радия.

Силой собственной интуиции Мари пришла к убеждению, что неведомое вещество должно существовать. Она приказывает ему быть. Но требуется раскрыть его инкогнито. Гипотезу надо проверить опытом, выделить это вещество. Надо иметь возможность открыто заявить: «Оно там. Я видела его».

Пьер Кюри с горячим участием следил за успешными опытами своей жены. Не вмешиваясь в самую работу, он часто помогает Мари советами и замечаниями. Учитывая поразительный характер уже достигнутого, Пьер Кюри решает оставить временно свою работу над кристаллами и принять участие в стараниях Мари обнаружить новое вещество.

Всякий раз, как только обширность поставленной задачи вызывала, требовала сотрудничества, великий физик становился рядом с физиком — спутником жизни.

Три года тому назад любовь соединила его с редкой женщиной. Любовь… а может быть, таинственное предвидение, непогрешимый инстинкт?

Теперь боевые силы удвоились. В сырой мастерской на улице Ломон два мозга и четыре руки ищут неведомый химический элемент. И с этих пор в творчестве супругов уже нельзя будет различить долю каждого из них. Мы знаем, что Мари, избрав себе темой лучи урана, открыла радиоактивность и других веществ. Мы знаем, что в результате исследования минералов она имела возможность заявить о существовании какого-то нового химического элемента с большой радиоактивностью и что этот результат первостепенной важности вызвал решение Пьера Кюри прервать свои работы в другой области и попытаться выделить этот новый элемент. Теперь, в мае или июне 1898 года, начинается их объединение в. работе, которое продлится восемь лет и будет так жестоко разрушено смертельным несчастным случаем.

Мы не можем и не должны разыскивать, что в эти восемь лет относится к Мари, что — к Пьеру. Это противоречило бы желанию супругов. Талант Пьера Кюри известен благодаря его собственным творениям до сотрудничества с женой. Талант его жены нам выявляется в ее первом предчувствии открытия, в ее подходе к задаче. Этот талант себя проявит и в одиночестве, когда мадам Кюри, уже вдовой, будет нести на себе всю тяжесть новых открытий, не сгибаясь, и доведет их до гармоничного расцвета. У нас есть определенные свидетельства тому, что в этом прославленном союзе мужчины с женщиной их доли были равны.

Пусть вера в это удовлетворит и наше любопытство и наше восхищение. Не станем разделять пару, полную любви друг к другу, если их почерки, сменяясь, идут один вслед за другим в рабочих записях и формулах, — пару, которая подписывала вместе почти все научные работы, опубликованные ими. Они пишут: «мы нашли», «мы наблюдали», — и только изредка принуждены употребить такую трогательную формулу: «Некоторые минералы, содержащие в себе уран и торий (уранит, халколит), очень активны с точки зрения испускания лучей Беккереля. В одной предшествующей работе один из нас обнаружил, что их активность даже больше, чем урана и тория, и высказал мнение, что это вызывается действием другого очень активного вещества, содержащегося в малом количестве в этих минералах…»

Супруги Кюри ищут это «очень активное вещество» в содержащем уран минерале — урановой смолке. В своем природном виде она проявляла радиоактивность вчетверо большую, чем чистая окись урана, входящая в состав самого минерала. Но состав минерала был достаточно хорошо изучен. Следовательно, новый элемент представлен в нем до такой степени слабо, что количество его ускользнуло от внимания ученых и строгой точности химических анализов.

По самым пессимистическим расчетам (как и подобает настоящим физикам, всегда выбирающим из двух вероятностей менее приятную), Пьер и Мари полагают, что количество нового вещества должно содержаться, как максимум, в пропорции один на сто по отношению к общей массе минерала. Они говорят себе, что это очень мало. Как бы изумились они, если бы знали, что новый радиоактивный элемент представлен в урановой смолке отношением даже меньшим, чем один к миллиону!