– Хе-хи-ху! – ответил Верман, и Пенрод сразу понял, что ему понравилась змея.

– Теперь слушай внимательно, Верман! – продолжал Пенрод; он спешил использовать удачный момент. – Я сделал эту змеину специально для тебя. И я тебе ее отдам.

– Хе-хи-ху!

Пенрод помнил о недавней истории с котом. Опасаясь, что Верман может с тех пор питать к ним животным предубеждение, он решил отложить информацию о кошке миссис Уильямс до тех пор, пока не заручится полной поддержкой Вермана.

– Тебе надо только погонять эту змею в разные стороны, – объяснил он. – Я подпилю ручку от грабель, чтобы тебе было удобнее, и ты будешь ею гонять змею и смеяться. Понял, Верман?

– А вунтонько? – спросил Верман. – Май кукиш ковупать! Охохи!

Пенрод понял, что из-за его же неосторожности Верман продолжает надеяться на орехи.

– Ты меня с ума сведешь! – воскликнул он. – Ну кто тебе говорил, что у меня есть орехи? А? Я только сказал например. Если бы у меня, например, были орехи. Значит, ты думаешь, я целый день потратил, чтобы сделать для тебя такую отличную змею, а теперь еще буду платить тебе орехами за то, что ты будешь с ней играть? Не жирно ли будет?

Рука Вермана опустилась.

– А ганай фу-фу, – несколько разочарованно сказал он, и Пенрод понял, что он согласен принять змею и без дополнительной платы.

– Ну, вот и молодчина, Верман. Теперь все нормально. Сейчас я подпилю тебе эту ручку и ты сможешь ей гонять эту змеюгу по кругу. Но сначала надо сделать еще одну вещь. Сейчас я тебе покажу. Это не долго. Всего какая-нибудь минута…

И удивленный Верман увидел, как Пенрод подошел к банке с белой краской и окунул в нее кисть.

– Она не капнет тебе на одежду, Верман, – поспешил успокоить он. – Я только…

Но когда он приблизился с капающей кистью к Верману, тот от удивления перешел к решительной защите.

– Мот! – заявил он и направился к выходу.

– Слушай, Верман, – закричал Пенрод, – я же до тебя даже не дотронулся. И когда дотронусь, тебе тоже больно не будет. Понимаешь, от капельки краски еще никто не умирал. Я только чуть-чуть покрашу тебе лоб. Больше я ничего не буду тебе красить. Ни рук, ничего вообще. Я только хочу…

– Мот! – сказал Верман, который уже находился у самой двери.

– Ты меня с ума сведешь! – застонал Пенрод.

Охваченный отчаянием, он извлек из кармана свои сбережения.

– Ладно, Верман, – уступил он, – если ты иначе не согласен, вот тебе пять центов. Когда все будет позади, ты сможешь пойти и купить на них орехи. Но раз я тебе заплатил, ты теперь должен выполнять все, что я скажу. И еще ты должен дать честное слово, что останешься до самого конца. Даешь?

Глаза у Вермана загорелись. Он вернулся, дал честное слово и выхватил у Пенрода монету. Предвкушая ореховый пир, он зашелся в счастливом смехе.

Пенрод, не откладывая дела в долгий ящик, выкрасил ему лоб и волосы. На это он израсходовал всю краску, которая была в банке.

Затем наш несравненный творец упомянул о кошке миссис Уильямс и объяснил, какие надежды возлагает на это мирное животное, а также на длинную черную змею, Деллу и ее подругу миссис Кален. Верман выслушал его с тревогой, но верность присяге сохранил.

Они откололи чулок с одного конца змеи. Высыпав из него опилки, они проделали в нем четыре дыры, положили туда кошку миссис Уильямс, пропихнули ее в самый мысок чулка, а потом позаботились, чтобы все ее четыре лапы пролезли в отверстия, а голова осталась в мыске чулка. Потом они уплотнили опилками пустоты и снова прикололи чулок к остальному сооружению.

Как постыдно легка роль историка! Сиди себе и халате и в тапочках и пиши: «Враг обрушил несметные полчища…» Перо спокойно двигается но бумаге, а историк сидит в клубах табачного дыма и безмятежно констатирует факты, за которыми стоят ужасающие страдания тех, кто жили и действовали в ту эпоху. Как мелочно, как ничтожно просто констатировать, что Пенроду и Верману удалось заставить длинную черную змею двигаться как бы самостоятельно, а в действительности силами кошки миссис Уильямс! И сколько стояло за этим выдумки, самоотверженности и воли!

Когда они вынули кошку из-под ящика, она была сонной. Не проснулась она до конца и тогда, когда они запихивали ее в чулок. Но когда она поняла, что ее пытаются опустить в какую-то черную бездну, да еще вниз головой, она пробудилась к активной жизни.

Верман растягивал чулок, а Пенрод засовывал туда кошку, однако, несмотря на такие слаженные действия, кошка выгнула спину, оказывала усиленное сопротивление и оставила на обоих мальчиках немало царапин. Правда, минуту спустя она уже находилась в чулке, а опилки отрезали ей путь к бегству.