И все же разрыв Хазанова с отдельными своими коллегами по либерал-юмористическому цеху совсем не значил того, что он разочаровался в общем курсе реформ, проводившихся тогда в стране. Либеральные деяния Гайдара и К° артист встретил с большим воодушевлением, как и большинство его соплеменников. Помнится, и нэп советские евреи встречали с таким же восторгом, поскольку любая капитализация является для них благом – они в ней чувствуют себя как рыба в воде. Хазанов не был исключением. Даже дочь свою Алису он удачно выдал замуж, породнившись с тогдашним министром культуры России Евгением Сидоровым – дочь артиста связала себя узами брака с сыном министра Дмитрием. Правда, брак этот счастья молодым не принес – он распался спустя два года. Но, как говорится, связи-то остались.

Во многом благодаря этим связям в 1994 году Хазанов был лично приглашен президентом России Б. Ельциным в президентский клуб. И хотя это была никакая не государственная должность (члены клуба вместе занимаются спортом, проводят досуг), однако сам факт такого приглашения говорил о многом. После этого Хазанова многие стали называть «придворным шутом». Сам он на это прозвище ответил следующим образом:

«Я должен сказать, что все, кто был разрешен коммунистами, были придворными шутами. А чем я был не придворный шут, если принимал участие в правительственных концертах? И нормально. Это – моя профессия. И если меня двор позвал, значит, я пришел выступать. Мольер в свое время тоже не возражал против этого. Я никогда не отказывался от выступлений такого рода. И очень благодарен тем людям, которые меня приглашали…

Меня приписывают к сторонникам президента и его ближайшей команды. Прежде всего – Коржакова. Я не делаю из этого секрета. Я считаю, что все попытки сделать из Коржакова монстра и зверя, мягко выражаясь, игра нечестная.

У меня хорошие отношения и с другими людьми из президентской команды – Сосковцом, Барсуковым. Но я никогда не обращался к ним за помощью – может быть, именно это и стало залогом наших нормальных, хороших отношений. Только однажды я – при посредничестве Службы безопасности президента – добился разрешения пожарных зажечь свечи на сцене Театра эстрады. Пожарная служба Москвы это не разрешает. Более – ничего. Поэтому ангажированностью это назвать нельзя, можно – дружбой».

Заметим, что придворные шуты бывают разные. Одно дело быть, например, шутом при Брежневе, которого народ в последние годы самого воспринимал как шута и удостаивал смеха в основном беззлобного характера. И другое дело быть шутом при Ельцине, которого после событий октября 1993 года многие люди иначе чем душегубом не называли. Да и само «шутовство» при Брежневе и Ельцине было разным. Там юмор стремился возвеличить человека, сделать его лучше, здесь – втоптать в грязь, опустить «ниже плинтуса». Впрочем, такова была общая установка победившего в России либерализма – превратить основную массу людей в безропотное быдло, интересы которого сужены до самых примитивных инстинктов. И юмор в постсоветской России служил именно этому – закрепить эти инстинкты на подсознательном уровне. И Геннадий Хазанов, даже порвав с коллегами-аншлаговцами, в этом процессе тоже участвовал, поскольку согласился быть «придворным шутом ельцинского либерализма». Примеры?

В декабре 1995 года в Театре эстрады прошел торжественный вечер, посвященный 50-летию Хазанова. Юбиляр позднее вспоминал: «Скажу откровенно: я не собирался ничего устраивать. По этому поводу про себя подумал: «Не буду ничего делать. Пусть дадут орден. Причем орден – не обязательно мне, а, например, Петросяну». Но меня убедили в том, что некорректно не делать этот вечер. Театр эстрады настаивал. И жена моя тоже очень хотела, чтобы мой день рождения был праздником. Я спросил ее: «Чьим?» «Нашим общим», – сказала она и сделала для этого очень много. Я думаю, если бы не ее настойчивость и энергия, я бы не завелся сам, не завел бы Аркадия Хайта на то, чтобы что-то придумать для вечера».

Официальным подарком Хазанову стала тогда Государственная премия России. Еще одно доказательство того, что тогдашняя власть ценила Хазанова не только как артиста, но и как своего сподвижника.

В том же декабре артист присовокупил к персонажам, которых он играл на сцене, еще один – И. В. Сталина. Это случилось на юбилее актрисы Ольги Аросевой, которая родилась в один день с вождем всех народов – 21 декабря. Вот Хазанов и решил его вспомнить. Тем более что его личность в ту пору подвергалась всяческой обструкции со стороны либералов. Артист не учел только одного – что очень много бывших советских людей на фоне того, что творили в стране либералы, испытывали к Иосифу Виссарионовичу чувства противоположного характера. И ко всем этим «художествам» Хазанова по отношению к бывшим руководителям советского государства относились резко отрицательно. Его комикования над вождями рождали в людях естественный протест, отторжение. Тем более что делал это еврей – человек той самой национальности, которая при всех советских правителях жила не хуже, а то и даже лучше многих других. Кстати, именно еврейская неблагодарность по отношению к советской власти невольно увеличивала ряды антисемитов в ельцинской России.

В итоге уже спустя несколько месяцев после появления Хазанова на сцене в образе Сталина ему это припомнили. В мае 1996 года, во время выступления в концертном зале «Россия», приуроченного к 50-летию отечественной ракетно-космической отрасли (а у истоков ее создания стоял именно Сталин), зрители попросту… освистали Хазанова. Он выступал с миниатюрой Евгения Шестакова о деревенской жизни, отыграл всего лишь половину текста, как вдруг из зала послышались свист и крики: «Вон!», «Халтура!», «Уходи!». Еврей Хазанов настолько диссонировал с текстом, что это невольно рождало в зрителях мысль о том, что он… издевается над русскими. Заметим, что в отечественной эстраде принято еще с советских времен смеяться над кем угодно, но только не над евреями – у них как бы априори нет никаких недостатков. И эта ситуация прямо вытекает из того, что отечественной юмористикой заправляют одни евреи (их там почти 100 %). Но вернемся к концерту в «России».

Хазанов ушел со сцены, так и не доиграв миниатюру до конца. Через несколько дней на страницах газеты «Мегаполис-Экспресс» он так оценит ту ситуацию:

«Мне трудно понять и объяснить, что произошло в «России». Проще всего, конечно, считать, что некая группа людей специально пришла, чтобы сорвать мое выступление, отомстив мне за политические пристрастия. Может быть, какая-то часть зала в самом деле не смогла сразу воспринять эстетику писателя Евгения Шестакова. Ей его вещи показались несмешными. Повторяю, мне трудно назвать истинную причину, но факт остается фактом – я ушел со сцены, не закончив выступления».