Она шагнула внутрь вагона, Питер двинулся за ней. Нутро вагона походило на самолетное – ряды кресел с подголовниками и широкими подлокотниками. Пассажиров было немного, Питер сел у окна, Линда – рядом.

На спинке впередистоящих кресел находились экраны, показывавшие фильмы, при желании с их помощью можно было выйти в Интернет. Ко всему прочему, и здесь, в вагоне поезда, путешествующий человек не был лишен возможности проголосовать в случае объявления очередного референдума.

Питер вспомнил про дочь – если она и её единомышленники отказались от чипов, наверно, они уклоняются и от голосований. Не говоря уже про мультивизор, который они, скорее всего, не станут смотреть из принципа. Как же так получилось, что дочь сотрудника правоохранительной организации стала противником нынешнего права? Ему важно было это узнать.

Поезд тронулся, быстро набрал скорость. Он стремительно скользил по эстакаде, а внизу и сбоку проносились здания. Потом начались лесные массивы, поля, деревни. Питер повернул голову к Линде.

– Если мясо растят на специальных фабриках, чем занимаются те, кто живет здесь, в сельской местности?

– Разным – кто выращивает овощи и фрукты, кто занимается виноделием. А кто просто живет в свое удовольствие.

– Сейчас должна быть высокая эффективность во всех отраслях производства. Наверно, и в сельском хозяйстве.

– Да. Там все роботизировано. Теперь никто не сидит за рулем трактора и не стоит у пульта какого-нибудь заводика, перерабатывающего урожай.

– Но если всем занимаются роботы, что остается людям? – с иронией поинтересовался Питер.

– Люди работают, прежде всего, в сфере интеллектуальных продуктов. Еще в сфере услуг. Скажем, в дорогих ресторанах все сотрудники, от шеф-повара до швейцара, – только люди. Те, кто имеют деньги, держат прислугу. Это гораздо дороже, чем купить в рассрочку домашнего робота или робота-официанта.

Питер с сомнением глянул на свою спутницу:

– До сих пор есть те, кто готов работать прислугой?

– Да. Не всем везет с высокооплачиваемой работой. Да и таланты у людей разные. Насколько мне известно, проблем с поиском желающих занять такие места нет.

Первая остановка была в Брюсселе. Но Питер не смог навестить своего друга – пять минут, и поезд возобновил движение. Потом шли Берлин, Варшава, Вильнюс. Через пять часов после отправления из Парижа поезд остановился в Риге.

Как и в Париже, вокзал располагался в новом месте – на южной окраине города. Выйдя на площадь, они взяли такси, поехали в центр. Жилые комплексы напоминали те, которые Питер видел в Париже и в каком теперь жил сам. Но чем ближе к центру, тем больше старых зданий находил его цепкий взгляд. Это была Рига. Та, которую он помнил. И которая полюбилась ему. Город, принадлежавший не только латышской, но и русской истории.

Разместившись в небольшой гостинице, они пообедали в ближайшем ресторане и тут же отправились гулять. Так хотел Питер.

Он узнавал те здания, которые видел пятьдесят лет назад. И радовался этому. Будто встречал друзей. С каким удовольствием шел он по древним улицам, рассказывая Линде то, что помнил. Они поднялись под самый шпиль собора Петра, насладившись созерцанием панорамы, заглянули в Музей оккупации, осмотрели самые известные здания в округе.

– Это Дом Черноголовых, – азартно объяснял Питер. – Братство Черноголовых возникло еще в тринадцатом веке и объединяло неженатых купцов.

Линда была здесь впервые, и потому слушала его с интересом.

Он смотрел на людей, которые заполняли тротуары – европейские лица преобладали, хотя встречались и азиатские, и негритянские, и арабские. Но здесь европейских лиц было гораздо больше, чем в Париже.

«Ачто сейчас в Лондоне? – думал Питер. – Остались ли коренные англичане? Надо съездить туда. Когда все кончится. В Лондон. И в Москву… В Москву прежде всего. Может быть, там все еще живет Виктория».

Они прошли немало по старым улицам. Питер видел, что Линда устала. Затащил ее в ресторан, симпатичный, оформленный в старинном стиле. Официанты и бармен были одеты в национальные латышские наряды. И кухня была национальная.

На этот раз Питер был внимателен к тому, что происходило вокруг, за соседними столиками. Он слышал английскую речь, русскую, немецкую, латышскую. Люди сидели с довольными лицами. Прямо-таки век благоденствия. Он придирчиво посмотрел на Линду.

– Неужто все проблемы на Земле сейчас решены?

– Вовсе нет. Есть депрессивные регионы. Есть безработица. Есть преступность. А зачем, по-вашему, Всемирное бюро расследований? Есть экологические проблемы, и весьма серьезные.

– Значит, расслабляться все-таки рано? – Ехидство наполняло его взгляд.