Так и не уловив смысла в истерических криках Дика, я ухватилась за несколько раз прозвучавшую фразу «и-мейл Аманды».

Если повезет, после проверки электронной почты я смогу сложить в единую картину все кусочки кошмарной головоломки. Оглядевшись в поисках Йена — его рядом не оказалось, — я бросила взгляд на частично распакованные и почти собранные скульптуры, к которым предстояло вернуться позже. Вариант, чтобы сначала закончить с экспозицией, а уже потом выметаться из «Хасслера», разумеется, даже не обсуждался.

Схватив ноутбук в надежде, что там окажется проклятый и-мейл от Аманды, я поспешно направилась к выходу, подавляя желание перейти на рысь.

Наисовременнейший центр современного искусства в Вечном городе специально создан с целью вызывать ощущение новизны в стенах древнего, но вневременного Рима. Однако музей расположен не в центре итальянской столицы, а примерно в получасе езды к северу от Рима, во Фламинии. Я приехала сюда с шофером на автомобиле, предоставленном отелем, и теперь не знала, как вызвать такси и вернуться в «Хасслер». Пресловутые маршрутки, обещанные устроителями выставки, словно испарились. Вдалеке я разглядела автобус с табличкой «Пьяцца-дель-Пополо» и сочла название исконно римским. Главное — попасть в Рим, а уж там язык как-нибудь доведет меня до площади Испании, где находится отель. План, конечно, не ахти, но я из последних сил сдерживала панику и больше всего хотела выбраться из Фламинии.

Если в Нью-Йорке вы сунулись в автобус без денег, вам не пройти дальше водителя. В Риме в автобус впускают через заднюю дверь, поэтому необязательно подходить к водителю, если вам не хочется. У меня не было при себе мелочи в местной валюте и ничего похожего на итальянский проездной, к тому же я не знала, какой здесь порядок оплаты проезда. По-итальянски я знала только «dove?», то есть «где?», поэтому молча влезла в автобус и поспешно уселась.

Клянусь, я не собиралась проехать зайцем в итальянском общественном транспорте, просто не могла принудить себя вернуться и сказать Дику, что не знаю, как добраться до отеля. Иногда приходится совершать такое, чего совсем не хочется, — с этим жизнь познакомила меня много лет назад.

В автобусе я сразу узнала массу нового. Оказывается, для проезда нужен билет, который необходимо пробить на специальной машинке при входе в автобус. При отсутствии прокомпостированного билета, если в автобус входит официального вида мужчина и просит предъявить билетики, вы платите штраф — cinquante euro.

— Dove? — спросила я несколько раз.

— No biglietto! Cinquante euro, Signorina! [18] — не сдавался контролер, без особой необходимости несколько раз повторив коротенькое обличение.

К счастью, в автобусе нашелся полиглот, пояснивший мне, что cinquante euro — это пятьдесят евро, больше пятидесяти долларов. Я заплатила полсотни зеленых за поездку стоимостью один доллар и без помех доехала до пьяццы-дель-Пополо, к счастью, расположенной в красивом, оживленном римском районе неподалеку от центра города, а не на вершине холма в каком-нибудь провинциальном городке Тосканы.

— Dove такси?

Мне удалось сориентироваться самой — я заметила белую табличку с надписью «Такси» и ряд белых машин, стоявших под ней. Забравшись в машину, я попыталась притвориться бывалым римским старожилом, чтобы водитель не повез меня к гостинице через весь город. «Хасслер», — бросила я, надеясь, что этого достаточно. К счастью, хитрость сработала.

Выбравшись из такси у прелестного отеля, расположенного у верхней площадки грандиозной лестницы на площади Испании, обессилевшая, вспотевшая, всклокоченная и измотанная, я думала только об одном: Дик видел мои бюстгальтеры и трусы — я оставила все это на столе. А ведь шефа нипочем не убедить, даже за миллион лет, что женщины носят стринги, чтобы под верхней одеждой не проступали боковые швы, а не потому, что они — в душе порнозвезды.

Едва войдя в отель, я первым делом воткнула шнур ноутбука в розетку, загрузила страничку электронной почты и прочла послание Аманды, помеченное в знак важности маленьким красным восклицательным знаком. Проклиная все на чем свет стоит, в том числе и отправительницу и-мейла, я побежала в номер Дика и в лихорадочном темпе собрала вещи. Позвонив портье, я униженно попросила его узнать, нет ли возможности получить мое платье из химчистки пораньше (оказалось, можно), проверила и перепроверила ванную комнату и шкафы в номере и, убедившись, что ничего моего не осталось, ушла, с беспокойством прикидывая, долго ли добираться до Трастевере и когда я наконец вернусь в галерею. И вообще, делают сейчас рабочие в павильоне хоть что-нибудь?

Взмокшая, запыхавшаяся, я боялась представить, как выгляжу, когда подошла к портье с просьбой вызвать мне такси. Ожидая машину, я прикидывала, хватит ли денег оплатить поездку в Трастевере и обратно черт-те куда к северу от Рима. Вроде бы хватало. Хоть в чем-то повезло.

Сорокаминутный вояж до Трастевере неожиданно оказался прекрасным путешествием.

Мы ехали по оживленным улицам, минуя разные памятники и красивые сады. На полной скорости такси проехало площадку, откуда открывалась уникальная панорама Рима. Увидев купол базилики собора Святого Петра, ослепительно сиявший в лучах полуденного солнца, я окончательно разоблачила себя как туристку — хотя вряд ли водитель питал какие-нибудь иллюзии на этот счет, раз подобрал меня перед отелем со всем багажом, — и потребовала остановиться. Шофер снисходительно подчинился, сбросив скорость со ста миль в час до юза с оглушительным скрежетом и визгом тормозов. Выбравшись из машины, я подошла к самому краю холма и постояла там несколько чудесных спокойных секунд. Воздух был теплым, легкий ветерок обдувал лицо, я смотрела на раскинувшийся внизу огромный город, где пробуду целый месяц, и думала, как прекрасен Рим. Я убеждала себя, что Дик в конце концов уедет и я проведу в Вечном городе минимум три прекрасные недели. Еще раз окинув панораму города долгим взглядом, я поспешила в такси.

— Andiamo? [19] — поинтересовался водитель, а я кивнула в надежде, что «adiamo» не означает «Хотите трехчасовой тур по катакомбам?» или «Не желаете ли махнуть во Францию?».

Когда мы съезжали к подножию холма, я заметила слева внушительное сооружение из белоснежного камня, напоминавшее подмостки, с колонной на каждом углу и большим котлом над огнем в центре. Вверху было крупно высечено: «Roma O Morte».

— Dove? — обратилась я к водителю в надежде, что если итальянское «чао» означает и «здравствуй», и «прощай», то «где» сойдет за «куда».