Азамат смотрит на меня, как будто ждёт, что я усмехнусь или намекну, что это шутка. Не дожидается.

— Лиза, ну ты же не всерьёз…

— А почему нет? Многие из твоих первоклассных ребят могут избить знающего? А так и я смогу проконтролировать, чтобы он чего не натворил. Пускай делом занимается. Можешь ему выделить за это оклад. Кстати, Эцаган, как по закону с пострадавшим расходимся? Кто виноват?

— Судя по вашему рассказу, он публично оскорбил жену Императора, за это полагается штраф, примерно равный по сумме штрафу за ущерб работоспособности… А вот лечение этого мужика капитану придётся оплатить. Я, конечно, пошлю следователя, пускай за Яной запишет показания, всё оформит…

— За Альясом тоже записать надо, он участвовал.

Эцаган морщится.

— Да ну, он знающий, ещё наврёт чего-нибудь…

— Он хотел за меня вступиться, — замечает Кир.

— Я думаю, он не питает нежных чувств к коллеге после того, как тот его пришил к стенке, — говорю. — Ну вот, Азамат, назначь Киру жалованье, пускай сам штраф выплачивает, авось крепче запомнит, почему людей бить нехорошо.

— А вы не думаете, — спрашивает Эцаган, — что если он будет вашим телохранителем, то сможет с полным правом кому угодно рёбра ломать?

— Я думаю, что он будет делать как велено, — я перевожу выразительный взгляд на Кира, который пригибает голову. — А если не будет, то создаст себе проблемы с работодателем, — киваю на Азамата. Кир сглатывает.

Азамат некоторое время задумчиво теребит нижнюю губу, потом решительно кивает.

— Хорошо. Я согласен, можно попробовать. Но, Кир, до первой оплошности. Если ты снова что-нибудь отколешь, придётся пересмотреть наказание на более суровое.

Кир мелко кивает. Я сладко потягиваюсь. Ну вот, по крайней мере, две проблемы слились в одну. Теперь мне придётся возиться с угрюмым подростком, но хотя бы Азамат будет спокоен и за меня, и за него. Не так уж плохо по нынешним временам.

После ухода государственных мужей Кир немного расслабляется и даже обретает объём, отличимый от формы кресла.

— Мы с Азаматом летим на разных унгуцах, ты со мной, — сообщаю, вставая. — Там будем шесть дней, погода тёплая. Когда соберёшь вещи, клади вон в тот угол к моим чемоданам, чтобы завтра слуги без вопросов всё погрузили.

— Это и есть ваше желание? — спрашивает Кир.

— Про сумки? — уточняю я удивлённо.

— Нет, про… ну чтобы я вас охранял.

— А, нет. Это твоё наказание. Трудотерапия, так сказать… хотя ты не знаешь, что это. Неважно.

— Да ладно, какое это наказание, это ж легкотня, — Кир пожимает одним плечом.

— Это очень скучно и занимает весь день.

— Драться не скучно, — протестует Кир и прикусывает язык, осторожно поглядывая на меня.

— О, я не сомнваюсь, что драться тебе очень весело. Но драться не придётся. Нико на меня не будет нападать, и даже гадостей в лицо никто не скажет.

— А тогда зачем вам телохранитель? — не понимает Кир.

— На всякий случай. Чтобы Азамат за меня не волновался.

— Понятно, — Кир вздыхает.

— Если тебя интересует моё желание, — начинаю я, тут же вызывая его полное внимание, — то оно заключается вот в чём. Обычно я работаю не одна, а с помощницей. Поскольку я сейчас официально в отпуске, помощницу я передала Яне. Но одной очень неудобно, а ты всё равно будешь везде со мной ходить. Вот и принесёшь пользу.

— Так я ж не умею ничего! — удивляется Кир.

— Освоишься, — отмахиваюсь. — Пошли, покажу тебе инструменты. С аппаратами ты и сам разбираешься без особых проблем. Пошли-пошли, чего сидишь?

Я открываю все свои чемоданы и раскладываю по ковру лотки с содержимым; Кир смотрит на мои богатства круглыми глазами.

— Я думал, у вас тут одежда с драгоценностями…

— Дребедень я в деловые поездки не таскаю. Вот гляди, это называется скальпель, это пинцет, это зажим…

К тому времени как Азамат возвращается из офисной части в конце рабочего дня, Кир уже натренировался подавать по требованию нужный инструмент, надевать стерильный костюм и менять мне маску. Конечно, в ответственный момент может и напутать, но я сама начинала своё медицинское образование примерно в том же возрасте и вроде бы неплохо справлялась с такими заданиями, хотя для меня тогда это была просто игра. Киру же в приюте наверняка приходилось работать и пользоваться результатом своих трудов (вряд ли Гхан содержал их своим горбом), так что он, по идее, должен быть сознательнее.

— Не могу сказать, что тебе идёт, — изрекает Азамат, рассматривая Кира в мешковатом белом хирургическом костюме.

Кир корчит рожу, которая идёт ему ещё меньше.

— Мы тут не ради красоты стараемся, — говорю. — Если ему придётся торчать со мной в операционной, должен знать, как соблюдать стерильность.

— Логично, — Азамат склоняет голову на бок и улыбается. Мне. Заговорщицки. И чего мне всё время кажется, что я могу что-то провернуть тайком от него?

Муж тем временем достаёт из-за пазухи диля замшевый мешочек и протягивает Киру.