— Что?.. А, да... Но — не устаю повторять: «Homo locum onat, non locus hominet» [Человек красит место, а не место человека (лат.)].

— Слышь, чё он там бухтит. Совсем офигел, что ли, на радостях?

— Недослышал, Иван Леонтьевич, сказать, кажись, что-то изволили?

— А?.. Да так... Говорю: работать, работать надо... Что с этим, из семнадцатого номера? Кремировали?

— Да вот, вишь, незадачка с ним, со старичком этим... Нету его...

— Как это — нету? Убежал, что ли?

— Куда он убежит — упокойник-то?.. А просто вот так вот: нету и всё! Истаял! Один балахон лежит, а самого в балахончике-то и нету!

— Может, кто унес?

— Да кому надо? Можно подумать, добро какое. Упокойник — он упокойник и есть.

— М-да... Эка незадача... И чего ж делать-то?

— Теперя ты начальство, тебе решать.

— Может, что присоветуешь? Опыт у тебя большой.

— Большое дело! Кремация — на то она и есть кремация. Спалить балахончик, пепел — в урную, и дело с концом. Кто эту урную проверять станет? Вон Бузюка покойного и палить не надо было, сам спалился, а урную сделали, матери послали, все чин чином, по-христиански.

— А ежели до кого дойдет?.. Ох, разгонят вашу команду!

— Не разгонят, Леонтьич, не боись! Упокойничков — ентого добра на наш век хватит. Вон, во флигеле, в приемной у Корней Корнеича генерал холодный лежит. Большой генерал, с четырьмя о-от такими звездами на каждом погоне. А как с «Задой» с этим поговорил, так ушел — и маслину себе в лоб. Покудова насчет него никаких указаний не было, а как до дела дойдет — кому хоронить? То-то!

— Говоришь, балахончик?.. Что ж, benedico vos [Благословляю вас (лат.)].

— Ась?

— Нет, ничего... Так и делай... Хотя — как это он исчез?.. Странно, право же, более чем странно... Короче — с Богом...

— Э, Леонтьич, а спросить-то можно?

— Да, да...

— Как тебя так вознесли в один день? Из сапожников! Может, секрет какой знаешь, поделишься по старой дружбе?.. Или, может, с «Задой» с этим в родстве?

— Ах, нет, нет, родство тут, право же, ни при чем. Даже самым падшим было речено: «Et tibi dabo claves regni coelorum» [И тебе дам ключи царства небесного (лат.)].

— ??..

— Это я к тому, что надеждою жить надо. Вот, кстати, книжица, почитай на досуге, дарю. Мне она, как видишь, помогла, глядишь, и тебе поможет, если внимательно будешь читать... Да, чуть не забыл! Фартук твой. Держи, мне уж без надобности... С балахоном этим без меня, надеюсь, управитесь? Ну, с Богом тогда, рассчитываю на вас.

— Не извольте волноваться. Айн момент!.. Наше вам, Иван Леонтьевич...

— ...Да, забурел наш Ванька! И говорит мудрёно... Ну-ка, чего это он тебе?

— А хрен его... «Карлик Нос»... Пивка бы лучше поставил, антеллигенция... Ну что, ребята, балахончик-то понесли в последний путь?

— Ужо потерпит балахончик, не убежит. Ты банкуешь? Давай по-быстрому.

* * *

В СВЯЗИ СО ЗДОРОВЬЕМ РУВИМЧИКА ОБСТАНОВКА В ДОМЕ ПЛОХАЯ. ДЯДЯ НАТАН ПРОСТО НАДОРВАЛСЯ ОТ ЗАБОТ. ОПАСАЮСЬ ТАКЖЕ ЗА ОСТАЛЬНЫХ БЛИЗКИХ.

СО ВЧЕРАШНЕГО ДНЯ ПРИГЛАШЕНЫ НОВЫЕ ВРАЧИ. ПОКА ТЫ БУДЕШЬ ТОЛЬКО ОБУЗОЙ.

КОГДА ЗДОРОВЬЕ МАЛЫША СТАБИЛИЗИРУЕТСЯ, СООБЩУ ОТДЕЛЬНО ЧЕРЕЗ ЗИЛЬБЕРМАНОВ.

ТЕТЯ ГОЛДА

(в связи с завершающей стадией операции «рефаим» здесь царит полная неопределенность. генерал армии н. покончил с собой. боюсь, как бы другие не последовали его примеру.

идут массовые перемещения и отставки. советую пока затихнуть и отсидеться в лондоне.

когда ситуация прояснится, сразу же дам знать по дополнительному женевскому каналу связи.

«гюнтер»)

* * *

— Лаймочка, ты? («Глядите-ка, сама заявилась! А считалась-то гордая!»)

— Поздравить зашла, Любочка. Со звездочкой тебя на погонах! («Выслужилась, сучка!»)

— Спасибо, родная. («Сама сучка!»)Кстати, Ухов сказал, что ты в апартаментах убираешь. Ты уж, милая, постарайся — чтоб ни таракашечек там, ни этих ваших штучек резиновых. И трусики свои, что в ванной сушатся, убери. Ухов велел, чтоб я после зашла проверила как старшая по этажу... А чего это ты смотришь?