Это Шомбра? Что означает это слово?

Тобиас: Это слово означает «группа друзей, состоящая из нас». Мы были вместе раньше. Мы испытываем такую глубокую любовь к человечеству, мы желаем, чтобы нас использовали в роли процессоров сознания, чтобы попытаться создать новый потенциал, попытаться создать сейчас на Земле более независимое сознание. Мы все старые друзья, которые раньше были вместе.

И в завершение, Тобиас, есть ли у вас финальные слова, с которыми вы бы хотели с нами расстаться?

Тобиас: Если мы завершаем сеанс, я бы сказал: идите дальше! Идите дальше. Становитесь сумасшедшими. Раскрывайте свои мысли и свое сознание. Они размещены внутри, но сейчас наступает момент, когда возможно открыть в себе эти двери. Снова дайте волю своему воображению. Сколько времени прошло с тех пор, как вы что-то воображали? Я не говорю об умственном фокусировании. Я говорю о воображении. Представьте себя парящим в мире ангелов и знайте: вы уже это сделали. Представьте, что вы поете новые песни, создаете музыку, пишете книги, рисуете картины. Представьте себя просыпающимся утром и предвкушающим день, а не как вы его проживаете. Раскройтесь, идите дальше, не бойтесь что-то терять, потому что в любом случае вам это не нужно. Вот и все.

Джефф вышел из транса, потер глаза, слегка нам улыбнулся, когда взял жену за руку. Я взглянул на Мэтта и увидел спокойное, сердечное выражение на его лице. Я ощутил странную комбинацию расслабленности и стремления что-то делать. Думаю, последнее исходило из того факта, что мне просто хотелось продолжать и продолжать говорить с Тобиасом. Старый друг, как выяснилось.

К тому времени, как мы вернулись в очаровательную «Элдору», был уже вечер, начало одиннадцатого. Мы с Мэттом раздавили пару супов быстрого приготовления и переварили события вечера. «В каждом из этих интервью дается так много информации, — сказал он. — Она просто накатывается на меня как волна, и я просто чувствую, как пропитываюсь ею, но позже все это просто взорвется. Я имею в виду, что я все еще перерабатываю такие вещи, как Гитлер оказал услугу, из первых интервью, а теперь Тобиас говорит: «Вы тоже Боги». Происходит что-то особенное. Я действительно напуган тем, как легко все это складывается вместе. Недавно я руководил съемками в Канаде, там возникали проблемы одна за другой. А здесь все происходит без усилий».

По этому поводу мнение Мэтта и мое совпадали. Но никто из нас не казался по-настоящему готовым начать надлежащий процесс обработки в этот самый момент. Мы не были учениками раввина, спрятавшимися от людей в холодном каменном аббатстве. Ну хорошо, в комнате было немного прохладно. Но нас также слегка охватила клаустрофобия. После всего этого расширения сознания с Хоппом и Тобиасом нам нужно было прогуляться. Я сел за руль «Малибу», и мы направились к ближайшей таверне, к расположенному примерно в двадцати милях сельскому бару. Дорога туда включала в себя крутые повороты. Наша машина металась по снежному пейзажу туда-сюда, взад-вперед. Нам продолжали попадаться почти на каждом повороте знаки, что мы въезжаем в новый округ. Джефферсон, Баулдер, Гилпин. А затем в обратном порядке. Нас поразила эта абсурдность. Казалось, что ты ходишь кругами, как многие люди, у которых нет навигатора GPS. Но мы таки добрались до места, старого амбара, переоборудованного в бар. Внутри (внизу) было почти пусто, что казалось странным, так как снаружи было много машин. Бармен сказал, что наверху проходит выступление.

Мы взяли пару пива и послушали удивительно хорошую загадочную группу, имевшую в арсенале рожки и акустические гитары. Примерно в полночь начала работать цветомузыка и работники бара раздали хулахупы всем желающим. Я желал. Мэтт тоже.

Когда группа заиграла быструю мелодию, мы крутили хулахуп с незнакомцами в провинциальном баре заснеженной ночью в таинственных горах Колорадо.

За несколько дней до интервью с четвертым медиумом я получил шокирующее известие. Один из моих приятелей покончил с собой. Мы не были очень близкими друзьями, мы вместе играли в софтбол (разновидность бейсбола. — Прим. пер.) и время от времени общались, но все же это открытие пошатнуло меня.

Сэм оставил двух маленьких детей и солидную карьеру, он казался в основном счастливой и выразившей себя личностью. Он был великодушен и остроумен. Однако, возвращаясь в прошлое, я нашел ключи к реальному состоянию его разума. Он прошел через болезненный развод и говорил о проблемах с деньгами. Он также пару раз за пивом признавался мне, что иногда ощущает, что «не определился» и не полностью выполнил свою тайную мечту быть спортивным комментатором. Он считал, что теперь уже слишком поздно, хотя ему еще не было сорока, и что вся его жизнь «погублена».

В тот момент это просто казалось общими жалобами, которые вы можете услышать от любого человека за любой барной стойкой. Поэтому у меня перехватило дыхание, когда я услышал, что однажды он решился на горсть пилюль.

Мне было интересно, смогу ли я в упадке духа сделать такой радикальный шаг. Мысли с шумом бились внутри черепной коробки, когда я встретился с Мэттом на пригородной улице в Вудленд-Хиллз в долине Сан-Фернандо всего в нескольких милях от того места, где у нас было интервью с Деррилом и Башаром. Шла первая неделя нового года, небо было серое, как гранит, моросил дождь.

Из-за полученной новости, выбившей меня из колеи, и ненастной погоды в этот день я был настроен немного меланхолично. Однако мне хотелось встретиться с Шон Рендалл, которая связывалась с существом по имени Тора с 1983 года, я настроился на бодрое настроение. Бывшая балерина и актриса, сейчас она ведет в регионе Лос-Анджелеса обучение медиумов.

Когда она поприветствовала нас у двери офиса, она выглядела уравновешенной и сердечной, ей было 65 лет, но опять же, ей можно было дать на десяток меньше. что-то было не так с этими медиумами… Каждый из них выглядел моложе своего возраста. Мэтт приобрел сноровку с этими съемками, быстро все установил, мы были готовы и начали снимать. Как и с другими медиумами, я сначала поговорил с Шон, прежде чем в нее вошел дух.