— Что за куколка? — вдруг громко спросил кто-то, и вся кухня мгновенно остановилась.

Последовало несколько непристойных замечаний на самых различных языках, кто-то присвистнул, кто-то провыл по-волчьи. И вдруг из самой сердцевины дымного облака раздался голос: «Жан-Поль, возьми-ка у девушки гусей, которых прислал Папа. А все остальные немедленно возвращайтесь к работе!»

Сабина догадалась, что этот голос как раз и принадлежит самому Бобо. Только к ней он так и не подошел. Зря она надевала красные туфли! Она глянула на свои часики. «„Возвращайтесь к работе“ — это и ко мне относится. Вскоре пора и ужин готовить». Так что она поспешила уйти. Но назад, к себе на холм, поднималась медленно, хромая уже на обе ноги — проклятые туфли оказались совершенно безжалостными. «А интересно все же, — думала она, — каков из себя этот человек по имени Бобо?»

Вернувшись из «Гранда», Сабина обнаружила, что Эскофье исчез. Она постучалась к нему, но ей никто не ответил. Она заглянула внутрь: кровать была аккуратно застелена — похоже, спать он так и не ложился.

Насколько исчезновение Эскофье встревожило его сына Поля, сказать было трудно. Поль, как и все остальные члены семьи, готовился к возвращению в Париж первым вечерним поездом. Уезжали все. Под ногами кишели внучата. Внизу стояли упакованные чемоданы. Пора было ехать на вокзал. Поль глянул на часы.

— А моя мать знает?

— Non.

— Возможно, папа в церкви?

Но месса закончилась несколько часов назад. И никто не помнил, спускался ли Эскофье к первому завтраку или ко второму. Если честно, никто из них не помнил даже, когда вообще в последний раз видел Эскофье, хотя Сабине в этом, разумеется, ни один не признался. И все теперь возлагали надежду только на нее.

— Ты наш ужин упаковала? — спросил Поль.

Ну, естественно, упаковала! Готовя семейство в дорогу, Сабина отложила в сторону «Ma Cuisine» и наполнила их дорожные сумки с помощью собственной удачи и изобретательности. Она сделала маленькие зеленые пирожки из дикого лука — его она нарвала прямо на обочине, возвращаясь из отеля. Салат «Жозефина» представлял собой сборную солянку из всевозможных остатков с добавлением небольшого количества огородной зелени и кое-каких консервированных припасов, хранившихся в кладовой, — Сабина положила в этот салат и остатки вчерашней жареной курицы, и овощи-карри, и консервированные лимоны, и даже немного кокосовой стружки. А на сладкое она приготовила творожные тарталетки с лавандовым медом и лимонным джемом.

Все это были рецепты ее grand-m`ere, [74] а вовсе не Эскофье. И она готовила все это не для детей Эскофье и не для его взаимозаменяемых внуков и правнуков, а для себя самой. Как подарок себе. В сумку с едой она также сунула маленький бочоночек вина, немного мягкого сыра, который сама сделала из скисшего козьего молока, и несколько бутылок лимонада.

Когда Сабина отдала сумку со съестным Полю и тот заглянул туда, он вдруг принялся от всей души благодарить девушку, что ее весьма удивило.

— Все это просто прелестно, — сказал Поль. — И выглядит очень вкусным.

— А что мне делать, если месье так и не вернется? — спросила Сабина.

— Он вернется, — сказал Поль, но голос его звучал как-то не слишком убежденно. — Возможно, он просто уехал в Париж, не дождавшись нас. Он же знал, что мы сегодня уезжаем. В прошлый раз, например, он остановился в отеле «Гарнье» на улице Исли. Мы приедем и сразу же туда позвоним.

— А в казино никто не заглядывал? — спросила Жермена. — Папу вполне можно и за игровым столом обнаружить.

Поль надел пиджак.

— Закон есть закон. Жителям Монте-Карло по-прежнему не разрешается играть в азартные игры, а просто так папа никогда бы туда не пошел. У него же руки чешутся, когда он смотрит, как другие играют.

— Может быть, он застрял где-то на кухне? Он, например, всегда очень любил этого шефа из «Гранда». Ну, того, с таким дурацким именем.

— Бобо?

Сабина задумалась: а ведь Эскофье и впрямь напоминал ей, что гусей нужно отнести в «Гранд»!

— Если месье Эскофье через час не вернется, — сказала она, — я позвоню в полицию и попрошу их проверить, нет ли его в «Гранде».

— Ты лучше свои мозги проверь! Если ты позвонишь в полицию, они непременно захотят поговорить с мамой, и она расстроится. Она же не знает, что папа исчез.

Поль снова посмотрел на часы.

— Скоро поезд. Нам пора ехать.

И все они — дети, внуки, правнуки — толпой ринулись вверх по лестнице прощаться с Дельфиной. Сабина ретировалась на кухню, но потом тоже взлетела по черной лестнице наверх и, никем не замеченная, проскользнула в комнату Эскофье. Из-за стены доносился голос Жермены:

— Мы скоро снова приедем, мама.

— Я буду ждать, — прошелестела старуха.

И Сабина очень надеялась, что она их дождется. Ей вовсе не хотелось оставаться наедине с умирающей.

За стеной послышались бесконечные возгласы, прощальные поцелуи. Об Эскофье, разумеется, никто даже не упомянул. А потом они все уехали. Сабина смотрела из окна, как эта галдящая толпа вереницей спускается по крутому склону следом за Полем; издали он очень напоминал Эскофье — и походкой, и внешне, — но, как это ни печально, он был совсем не Эскофье.