Шрифт:
4
Через несколько минут Хьюго Кармоди поднялся на второй этаж и с интересом увидел, что одни официанты массируют себе руки и ноги, другие — поднимают столики, а джаз играет как-то тихо, словно очень перепугался.
— Эй! — сказал Хьюго. — Что случилось?
Сью затравленно смотрела на него.
— Уведи меня домой, — сказала она.
Хьюго удивился:
— Домой? Так рано?
— Хьюго, пожалуйста!
— Что ж, дело твое, — согласился он. — Сейчас заплачу, и пошли. По дороге расскажешь, что тут у вас стряслось. Нет-нет! — сказал он, гордясь своей проницательностью. — Что-то стряслось, я вижу!
Глава V
Телефонный звонок
Закон Британии неумолим. Побуждения ему не важны; дела — вот его арена. Разбитая любовь не искупает разбитых бокалов, раненое сердце — раненых пальцев. Представ наутро перед судьей по обвинению в бесчинствах, равно как и в сопротивлении полисмену П. Дж. Мергатройду, находившемуся при исполнении служебных обязанностей, Роналд Фиш смирился. Он не воззвал к небу, потрясая кулаками, ибо опыт, дорого оплаченный в студенческие дни, научил его: если ты попал в клещи закона, называй фальшивое имя и полагайся на судьбу.
Поэтому незадолго до полудня Эдвин Джонс (вилла «Настурция», Криплвуд), обедневший на пять фунтов, ехал в такси со своим другом по фамилии Кармоди, чтобы склеить разбитое сердце и начать новую жизнь.
Джонс молчал, Кармоди был оживлен.
— Красота! — говорил он. — Я на него смотрел и думал: «Четырнадцать суток». И что же? Ты на свободе, в газетах — ни слова. Победа!
— Плевал я на газеты, — сказал Ронни.
— Ну-ну! А славное имя Фишей?
— Что мне до него?
Хьюго огорчился. Такая мрачность, думал он, недостойна виллы «Настурция».
— Чего ты разохался? Все в порядке. Что случилось, в конце концов? Бедная маленькая Сью…
— Какая она тебе «маленькая»!
— Искомая особа, — поправил себя Хью, — пошла танцевать. Ну и что? Что, я тебя спрашиваю? Что тут плохого?
— Она мне клялась!
— Ну можно ли принимать это всерьез? Где твой разум?
— И с таким слизняком!
Хьюго откашлялся. Он немного смутился. Не хотелось бы затрагивать эту сторону дела, но выбора не было.
— Вообще-то, старик, — сказал он, — она была со мной. Со мной! Все равно что с братом.
— Не верю, — сказал Ронни.
— Ну, прямо!
— Не крути. Она была с Пилбемом.
— Со мной. Это я ее повел.
— Все может быть. А сидела она с ним.
— Ничего подобного!
— Что я, слепой? Хватит, надоело. Недели не прошло, — голос его задрожал, — и все, измена. Что ж, так мне и надо, дураку.
Машина остановилась, Ронни вышел и странно вскрикнул.
— Нет, нет, нет, — сказал Хьюго, полагавший, что человек, лишившийся пяти фунтов, платить не должен. Он вынул деньги, наклонился к шоферу, а обернувшись снова, с удивлением увидел вместо Ронни его невесту Сью.
— Привет! — сказал он.
— Он ушел, — сказала она.
— Ушел?
— Да. Увидел и кинулся за угол. Он… — голос ее сорвался, — не сказал мне ни слова.
— Откуда ты взялась? — спросил Хьюго.
— Я решила, что вы приедете сюда, и… и… и…
Хьюго переполошился. Он знал наверняка, что она заплачет, а женских слез не любил, особенно на улице. Нелегко забыть, как некую Ивонну схватил радикулит на Пиккадилли, и старая дама заметила, что все зло — от таких негодяев, как он.
— Пошли в кафе, — сказал он. — Выпей там что-нибудь, съешь булочку. — Он быстро провел ее к пустому столику. — Это все я виноват.
— Нет, я!
— Если бы я тебя не пригласил…
— Не в том дело. Ронни посердился бы и отошел. Но этот Пилбем… Я сказала, что мы не знакомы. Так и есть.
— Да, Ронни мне говорил.
— А что он точно сказал?
— Ругал Пилбема. Я пытался ему втолковать, что встретились вы случайно, ты пришла со мной, но куда там! Знаешь, старушка, плюнь. Время — лучший целитель.
В кафе вошел рассыльный, выкликая какого-то мистера Гардери.
— Понимаешь, не дает объяснить.
— А ты бы смогла?
— Если бы он дал? Да, наверное. Он же видит, как я его люблю.
— Но ты — здесь, он — в замке. Да… — Хьюго покачал головой, — нелегко.
— Мистер Кармоди! — пропел рассыльный, подойдя ближе. — Ка-ар-мо-ди!
— Эй! — крикнул Хьюго.
— Вас к телефону.
— Прости, старушка, — сказал Хьюго. — Это, наверное, Миллисент. Больше никто не знает, что я в этом отеле.