— Привет, — сказал Хьюго. — Еще не оделся?

Ронни понял, что просто не сможет увидеть своих родных. Конечно, Миллисент всем сказала, будут поздравлять, тетя Констанс еще и поцелует, дядя Галахад пошутит в стиле тысяча восемьсот девяносто пятого года — в общем, шум и треск. Шума и треска он не хотел. Общество траппистов [43] он бы вынес, семейный обед — ни в коем случае.

— Я обедать не буду.

— Не будешь?

— Да.

— Заболел?

— Нет.

— И не будешь обедать? Странно. Хотя — дело твое. Видно, останусь я один. Бакстер — и тот не придет. Взял бутербродов и пошел в гостиную. А с этой гнидой, ну, с Пилбемом, я сейчас поговорю. Тоже обедать не захочет.

— Где же остальные?

— Ты не слышал? Обедают у Парслоу. Твоя тетушка, лорд Эмсворт, Галахад и Миллисент. — Он кашлянул. — Да, старик, насчет Миллисент…

— Что такое?

— Помнишь, ты с ней обручился?

— Ну и что?

— Это кончено.

— Кончено?

— Абсолютно. Как не было.

— Что?!

— Да. Теперь она со мной обручилась. Вообще-то не в первый раз — такая, знаешь, тайная помолвка, — но мы поссорились. А сейчас помирились. Она просила передать, чтобы ты не расстраивался.

Ронни ощущал точно то, что ощущают на эшафоте, когда гонец принесет весть о помиловании.

— Давно я не слышал хороших новостей, — сказал он.

— Ты не хотел на ней жениться?

— Конечно, не хотел.

— То есть как «конечно»?

— Она очень красивая. И хорошая…

— Ангел. Шропширский серафим.

— Но я в нее не влюблен.

— Чего ж ты тогда беспокоился? Очень глупо. — Он пощелкал языком. — А, понимаю! Ты хотел досадить Сью, а Миллисент — мне. Теперь вы со Сью помирились. Это хорошо. Она тебе очень подходит.

Ронни дернулся. Он бы хотел о Сью не думать, на худой конец — думать с горечью.

— Ничего я не помирился! — глухо вскричал он.

Думать с горечью было очень трудно. Сью — это Сью, ничего не поделаешь. От сцены в ресторане память упорно соскальзывала к более светлым дням.

— Не помирился?

— Нет.

Вот Сью в машине. Сью у реки. Сью в его объятиях, под звуки саксофонов. Сью улыбается. Сью смеется. Волосы Сью треплет ветер…

Нет, лучше так: Сью у «Марио»… Сью с этим гадом… Сью…

— Все-таки, Ронни, ты уж слишком.

— Не твое дело.

— Мое, — твердо сказал Хьюго. — Мне ее очень жалко. Вот уж не думал…

— Я не хочу о ней говорить…

Хьюго вздохнул. Ситуация, как говорится, была тупиковой. Лучший друг и прекрасная девушка разругались вконец. Такова жизнь.

— Поговорим лучше о тебе, — предложил Ронни.

— С удовольствием, старик. Я боялся, что тебе неинтересно.

— Ты понимаешь, что семья вас прихлопнет?

— Ну зачем ты так?..

— По-твоему, тетя Констанс будет плясать от радости?

— Да, — признал Хьюго, — дама серьезная. Я надеюсь на графа. Скоро он полюбит меня, как сына.

— Это почему?

Хьюго чуть не выдал тайну, но удержался. По странной случайности, он думал о друге юных лет точно то же самое, что тот — о нем. Прекрасный человек, думал он, но секретов не держит.

— Не важно, — сказал он. — У меня свои методы.

— Какие?

— Такие. Хорошие. Ну, я пошел. Надо перехватить Пилбема. Солнце да не зайдет во гневе [44] … Все обошлось, но это не значит, что его не надо убить. На мне лежит общественный долг.

Дверь закрылась. Ронни посидел еще немного и понял, что есть ему хочется. Бифштекс в «Гербе Эмсвортов» — именно то, что нужно. Доедет на своей машине за пять минут.

Он встал. Думал он не только о еде, но и о Пилбеме. Почему тот приехал, он понятия не имел, но провести с ним минуту-другую не отказался бы. Судя по замечаниям, Хьюго на него сердился. Это Хьюго. А уж он сам!

Пилбем, этот змий, из-за которого все случилось!.. К счастью, одно утешение еще есть: можно с ним расправиться.

Ронни вышел из комнаты. В то же мгновенье из комнаты напротив вышел Перси Пилбем.

Пилбем одевался к обеду с особой тщательностью. Лорд Эмсворт забыл ему сказать, что они уедут, и он собирался встретить блестящее и веселое общество. Поглядевшись в зеркало, он остался доволен. Доволен он был и тогда, когда вышел в коридор — но еще не увидел Ронни.