Начало статьи не впечатляло. В нем шли общие рассуждения о нравственности, исторической памяти и «любви к отеческим гробам». Далее пространно описывались планы местных властей облагородить, наконец, дикую часть парка и установить там аттракционы. Но затем начиналось самое интересное.

«Мало кто, даже из коренных горожан, знает, что место, на котором сейчас собираются поставить аттракционы, издавна пользовалось дурной славой. Когда-то там располагалось языческое капище, где было принесено немало невинных жертв. Затем в этом месте, находившемся в то время, разумеется, за городской чертой, промышляли лихие люди или, попросту говоря, свирепствовали разбойничьи шайки. Вековые деревья, кое-где сохранившиеся до наших дней, наверняка были свидетелями их чудовищных злодеяний. И, наконец, нынешний парк сделался кладбищем для колдунов и самоубийц. Сюда свозились тела тех, кто не подлежал отпеванию и кому отказано было в праве лежать в освященной земле».

Далее журналист пространно рассуждал о том, уместно ли в таком месте создавать парк развлечений, причем неясно было, то ли он считает это неуважением к покойникам, пусть и не самым примерным, то ли опасается каких-либо неприятностей и несчастных случаев, вызванных «нехорошим местом».

Наскоро пробежав глазами конец статьи и несколько раз внимательно перечитав абзац, где говорилось об истории, Коля в волнении зашагал по комнате. Выходит, он не ошибся и здесь на самом деле было кладбище. Значит, он действительно плевал на надгробный камень какого-то бедолаги, покончившего с собой или прослывшего колдуном. Хотя, если учесть, что случилось потом, обвинения в колдовстве, по-видимому, имели под собой основания. Вообще-то мальчик, следуя примеру отца, никогда не верил ни в каких привидений и смеялся над разными гадалками и экстрасенсами. Но теперь он не знал, что и думать.

Наконец, он решил, что если захороненным там людям было отказано в каких-то церковных обрядах (в каких именно, он разбирался плохо), то, может быть, если их провести, то все успокоится? Выходит, следовало обратиться к священнику. О том, чтобы сделать это сегодня, нечего было и думать; родители ни за что не отпустили бы его из дома. Но завтра это было вполне возможно. Приняв такое решение, мальчик даже повеселел. Неприятно, конечно, что они с ребятами, как выяснилось, все время играют на чьих-то костях, но тут уж ничего не поделаешь. И вообще в старинных городах, в Москве, например, весь центр — одно сплошное кладбище. Куда ни ступи — почти везде когда-то был погост. И ничего, живут люди и ни с какими зловредными клубами дыма не сталкиваются. А в Останкино, как он когда-то слышал, вообще раньше самоубийц свозили.

Коля подумал, что раз уж выдался свободный денек, можно немного передохнуть, и снова засел за компьютер. На этот раз он выбрал другую игру, безо всякого огня, и уже через несколько минут, забыв обо всем на свете, представлял себя не виртуальным, а самым что ни на есть реальным гонщиком.

К сожалению, игра и на этот раз продолжалась недолго. Запах горелой резины (и это отнюдь не были раскалившиеся автомобильные покрышки) оторвал его от этого интересного занятия. Мальчик вскочил на ноги и увидел маленький фейерверк. Компьютерный провод шипел и искрил так, что к нему страшно было приближаться. Искры же золотым дождем обильно сыпались на ковер, который, кажется, уже начинал понемногу тлеть. Второй за день пожар в доме — это было бы уже чересчур.

Неполадки с проводом происходили прямо рядом с розеткой, так что выдернуть шнур Коля не рискнул. Еще не хватало получить удар током! А в том, что нечто подобное случится, мальчик почти не сомневался. Как на грех, у отца была сегодня срочная работа, и он, убедившись, что дом не сгорел, вынужден был вернуться к ней, а мама отлучилась в магазин, взяв с сына твердое обещание, что он никуда не выйдет из квартиры. Не звонить же пожарным! Коля быстро стал выключать компьютер, но тот вдруг надумал скачивать из Интернета какое-то обновление и выключаться не торопился. Когда же мальчик прикоснулся к его корпусу, чтобы выключить его принудительно, случилось то, чего он так опасался и чего никак не должно было произойти.

Его рука словно прилипла к корпусу системного блока, а все тело пронзила острая боль и стали сотрясать конвульсии. Коля упал на пол, причем его голова оказалась совсем рядом с искрящимся проводом, однако освободить руку так и не смог. Он буквально сотрясался всем телом, колотясь головой об пол, перед глазами плясали искры, но сознание его не покидало. На этот раз никаких видений перед глазами не возникало, но от этого было не легче. Запоздалая мысль о том, что, возможно, следовало выключить предохранитель в коридоре, теперь была совершенно бесполезна.

В комнату вбежал Джек. Несколько мгновений он переводил свои умные глаза с хозяина на искрящийся провод и обратно, как будто оценивая сложившуюся ситуацию и намечая план действий. Коля хотел позвать пса в надежде, что он сможет оттащить его от компьютера, но потом, смутно вспомнив, что знает об электричестве, решил, что Джека в этом случае будет бить током вместе с ним.

— Фу, Джек! Не надо! — произнес Коля слабым голосом. По правде говоря, мальчик не был даже уверен, что он это сказал, а не просто подумал, настолько ему в тот момент было плохо.

Джек, как показалось, понял хозяина, и вместо того, чтобы оттаскивать его в сторону, вцепился зубами в провод и резко мотнул головой. Раздался жалобный визг, но злополучный провод вылетел-таки из розетки. Коля, наконец освободившийся, но все еще трясшийся, скорее по инерции, с огромным трудом сел на пол. Пес лежал без движения, а его мощные челюсти продолжали сжимать провод. Преодолевая собственную слабость, мальчик, как умел, принялся приводить его в чувство. Он приложил ухо к густо покрытому шерстью телу и сначала ничего не услышал, настолько сильно колотилось его собственное сердце. Но потом, к своей огромной радости, уловил совсем слабые, но ритмичные удары. Значит, Джек был жив.