«Я никогда этого не узнаю, — подумал он. — Я никогда не узнаю, что случилось, и хорошо, поскольку никогда бы этого не понял. Но Байба Лиепа поняла бы, и она должна знать. У кого-то есть завещание майора, его расследование не закончено, оно живет где-то, прячется, причем стережет его не только дух убитого майора.

Я ищу Хранителя, и Байба Лиепа должна это знать. Что где-то есть тайна, которую нельзя утратить. Тайна, спрятанная так искусно, что найти и истолковать ее под силу лишь Байбе Лиепе. Ведь майор доверял именно ей, своему ангелу-хранителю в мире, где все другие ангелы были падшими».

Сержант Зидс остановился у ворот в старой крепостной стене, и Валландер вышел из машины, поскольку понял, что это те самые Шведские ворота, о которых говорила жена полковника Путниса. Он поежился — опять похолодало. Он рассеянно смотрел на треснувшую кирпичную стену, пытаясь разобрать старинные письмена, выбитые на камне. Но вскоре сдался и вернулся в машину.

— Поедем дальше? — спросил сержант.

— Да, — сказал Валландер. — Я хочу видеть все, что стоит увидеть.

Он уже понял, что Зидсу нравится водить машину. Да и сам он предпочитал машину своему гостиничному номеру. Он думал о предстоящем вечере: крайне важно, чтобы ничто не помешало ему встретиться с Байбой Лиепой. На какое-то мгновение подумалось — а не попытаться ли найти ее сейчас, разыскать в университете и в каком-нибудь обшарпанном коридоре рассказать то, что ему известно. Но он не знал, ни какой предмет она преподает, ни сколько в городе университетов.

Понемногу он начал осознавать, что в его редких и коротких встречах с Байбой Лиепой, таких мимолетных и отмеченных горечью, было нечто еще, кроме бесед о внезапной кончине майора. Охватившее его чувство превосходило все, что он когда-либо испытывал. Это беспокоило его, и в глубине души он слышал разъяренный голос отца, осуждающего своего блудного сына, который не только стал полицейским, но к тому же имел глупость влюбиться во вдову латышского милиционера.

Неужели это правда? Неужели он действительно влюбился в Байбу Лиепу?

Словно наделенный завидной способностью читать мысли, сержант Зидс вытянул руку и показал на длинное уродливое кирпичное здание Рижского университета. Сквозь замерзшее стекло Валландер смотрел на мрачное здание, напоминающее тюрьму, и представлял себе, что, может быть, в нем сейчас находится Байба Лиепа. Все официальные здания в этой стране напоминали тюрьму, и работающие в них люди казались ему заключенными. Валландеру сразу же расхотелось продолжать экскурсию, и он велел отвезти его обратно в гостиницу. Сам не зная почему, он попросил Зидса опять заехать за ним в два часа дня.

У стойки администратора он тотчас обнаружил одного из тех мужчин, которые следили за ним, — ведь теперь полковникам больше не нужно было притворяться. Он вошел в ресторан и демонстративно сел за другой стол, хотя у подошедшего к нему официанта вид был несчастный. «Я вконец запутал государственное ведомство, занимающееся распределением столов», — злобно подумал он. Он просидел в ресторане больше двух часов; когда его стакан пустел, он подзывал официанта и заказывал еще. Он все больше пьянел, в голову лезли разные мысли, и в припадке сентиментальности он вообразил, что Байба Лиепа поедет с ним в Швецию. Выходя из ресторана, он не мог удержаться и помахал мужчине в сером, сидевшему на диване. Затем поднялся в свой номер, лег на покрывало и заснул. Его разбудил резкий стук. Это стучал сержант, который стоял в коридоре у двери в его номер. Валландер вскочил с кровати, крикнул ему, чтобы подождал, и ополоснул лицо холодной водой. Затем попросил сержанта отвезти его за город, в какой-нибудь лес, где он мог бы прогуляться.

В лесу он замерз, земля под ногами была твердой, как камень, и он подумал, что оказался в дурацкой ситуации.

«Мы живем в эпоху, когда крысы охотятся за котом, — думал он. — Но и это неправда, поскольку никто больше не знает, кто крыса, а кто кот. Это моя эпоха, но как можно быть полицейским, когда ничто больше не является тем, за что оно себя выдает, когда одно с другим больше не совпадает? Даже Швеция, страна, которую, как мне когда-то казалось, я понимаю, не является исключением из этого правила. Год назад я вел машину, будучи сильно пьяным. Но мне за это ничего не было, поскольку мои коллеги защитили меня; так что даже там нарушитель закона жмет руку тому, кто за ним гоняется».

Забредя в хвойный лес — сержант Зидс остался ждать где-то сзади в черной машине, — он неожиданно решил устроиться начальником службы безопасности на заводе резиновых изделий в Треллеборге. Теперь он достиг той стадии, когда решение пришло само собой. Без преодоления себя, без колебаний он понял, что пора менять профессию.

От этой мысли у него улучшилось настроение, и он вернулся к машине. Они поехали обратно в Ригу. Он попрощался с сержантом и пошел за ключом к стойке администратора. Там его ждало письмо от полковника Путниса, в котором сообщалось, что самолет на Хельсинки вылетает на следующий день в половине десятого. Он поднялся в свой номер, вымылся прохладной водой и залез в постель. До встречи с любовницей еще оставалось три часа, и он еще раз проанализировал все то, что произошло. Он мысленно сопровождал майора, и ему показалось, что он ощущает ту ненависть, которую испытывал Карлис Лиепа. Ту ненависть и то бессилие, которое возникает, когда ты выстроил цепочку доказательств и все равно не можешь ничего сделать. Он заглянул прямо в черное сердце коррупции, где Путнис или Мурниерс, или, может быть, оба, встречались с преступниками и занимались тем, что не удавалось даже мафии — преступной деятельностью под контролем государства. Майор Лиепа видел слишком много, и его убили. Где-то осталось его завещание, его расследование и собранные им доказательства.

Валландер резко сел в постели.

Он понял, что проглядел самое серьезное последствие этого завещания. Умозаключения, сделанные им, наверняка сделали и Путнис, и Мурниерс. Они, конечно, пришли к тому же выводу и так же очень хотят найти те доказательства, которые спрятал майор Лиепа.

Внезапно к нему вернулся страх. Валландер понял, что в этой стране нет ничего проще, чем организовать исчезновение шведского полицейского. Можно устроить несчастный случай, начать расследование преступления, играя словами, и отправить в Швецию цинковый гроб с соболезнованиями.