— Ладно, понял. — Север пристально оглядел Чекана, помолчал. — Каков твой план?

— План такой. Есть вор в законе, Столетник. Это кличка. Столетник контролирует почти весь секс-бизнес Москвы. Все своднические конторы, девочки по вызову, публичные дома, гостиничные проститутки, ресторанно-театральные проститутки, даже вокзальные и уличные проститутки платят ему. Не платят только заведения, принадлежащие семье Кунадзе — Шаликашвили. Видно, Столетника это не устраивает. На завтра он назначил «стрелку» Дато и Вахтангу. Поедет Дато — Вахтанг не любит острых ситуаций, он за последние годы сильно сдал, только понт на себя напускает. А еще поедет Тенгиз. Ему скоро «короноваться», надо, чтобы его знали. Так вот, я уверен: Столетник, если Кунадзе не примут его условий, попытается их ликвидировать…

— Подожди, подожди, — перебил Север. — Ведь Дато — вор в законе. Разве может один вор убить другого без разрешения «сходняка»?

— Раньше — ни в коем случае, — кивнул Витька. — Но теперь другие времена. Воры почти полностью прибрали к рукам власть в стране. И между ними раскол. Одна их часть — к ней принадлежит большинство блатных грузин — проводит, если так можно выразиться, ревизию воровского кодекса. Сотрудничают с официальной властью, занимаются легальным бизнесом, помимо нелегального, занимают высокие чиновничьи должности и вообще живут шикарно, напоказ, как западная мафия. Другая часть воров требует строгого соблюдения канонических воровских «понятий». Сами-то они тоже сплошь и рядом нарушают эти «понятия», но не так явно. Так вот, Столетник принадлежит ко второй группе, он считается ярым «законником». А среди «законников» теперь существует правило: если безупречный «честный» вор обнаружит в действиях другого вора отступление от «понятий», он имеет право сам принять решение об уничтожении такого отступника. В этом случае «сходняк» всегда оправдает убийцу. Все, что я знаю о Столетнике, свидетельствует: он человек хитрый, изворотливый, но очень решительный. А клан Кунадзе — Шаликашвили ему буквально кость в горле. Я не сомневаюсь: завтра будет кровавая разборка, потому что принимать условия Столетника Дато не собирается.

— А что об этом думает Тенгиз?

— Тенгиз уверен — их семья слишком сильна, чтобы Столетник решился воевать с ними. Тенгиз вообще страдает манией величия.

— А Давид?

— Ему просто не приходит в голову, что вор может просто так убить вора. И конкретно, что Федор Столетник может покуситься на жизнь его, Давида Кунадзе, с которым они вместе сидели и вместе «держали» зону. Дато думает так: в худшем случае, если они не договорятся, Столетник ограничится официальным объявлением войны Кунадзе. А дальше уж пусть подставляются под пули рядовые бойцы. Давид считает: война — дело «пехоты».

— Хорошо, Витя, расклад мне ясен. Но что мы с него имеем?

— Имеем следующее. Помнишь, я сказал твоей Миле: Юрка Клещ не сможет разыскать Тенгиза ни сегодня, ни завтра? Знаешь, почему? Тенгиз сейчас в особняке у Дато и будет там до самой завтрашней «стрелки». Клещ — слишком мелкая сошка, чтобы знать адрес Давида. Оба Кунадзе и Вахтанг Шаликашвили нынче очень заняты — обсуждают различные варианты возможного соглашения со Столетником. Но саму вероятность стрельбы они исключают. Поэтому собираются взять с собой демонстративно мало охраны. Давид берет двух своих постоянных телохранителей, а Тенгиз — меня и еще одного человека по моему выбору. Со мной поедешь ты.

— Но почему?! — удивился Север.

— Завтра мы спасем Кунадзе от пуль столетниковских бойцов. Давид — позер, как и все грузины. Тебя он не знает. За спасение своей жизни он предложит исполнить любое твое желание, все, что в его власти. Ты попросишь себе в жены Милу, сначала не называя ее имени. А когда Дато даст слово, назовешь. Тенгиз, конечно, взбеленится, но против отца пойти не посмеет. И ты заберешь Милу из борделя.

— Не понимаю, зачем нам с тобой вообще ввязываться в эту разборку. Пусть Столетник кончает Кунадзе…

— Ага. А значит, и меня, — усмехнулся Чекан. — Мне-то так и так ехать…

— Все, я врубился, извини. Но объясни еще одно: как спасение Кунадзе сочетается с твоим планом их ликвидации?

— Очень просто. Завтра мы их спасем. А после уничтожим по одному, включая Вахтанга. И свалим все на Столетника. У Давида есть родной брат Нодар. Тоже вор в законе, но живет в Грузии. Нодар обязательно приедет разбираться, кто пришил его родню. Поэтому мы должны быть вне подозрений. Если хотим жить спокойно… и вообще жить.

— Зачем тебе я?

— Одному мне не справиться. А у тебя нет выбора, Север… если ты действительно любишь свою Милу. Да и потом… Ты мне очень помог. Я хочу помочь тебе. Я считаю тебя своим другом. Последним другом, который у меня остался. Кроме Лиды, конечно.

— Ладно, Витя, понял. Но у меня еще один вопрос. Что мы будем делать, если Столетник завтра все же не нападет?

Чекан пожал плечами.

— Это — худший из вариантов. Тогда нам придется после окончания переговоров на месте положить Тенгиза, Дато и его охранников. И попробовать свалить все на Столетника. Но повторяю: я почти уверен — Федор нападет. Все расклады свидетельствуют в пользу этого.

— Что ж, тогда по рукам. Как пишут в дешевых пиратских романах, спина к спине у мачты.

— По рукам! — Чекан протянул руку, Север крепко пожал ее.

— Поеду я… Мила ждет. — Белов грустно улыбнулся.

— Ее трахнули на «субботнике»? — спросил Витька сочувственно.

— Трахнули… — с трудом произнес Север. — Буквально истрахали всю… Скоты… И я ничего не смог сделать… А главное — она наслаждалась этим скотством…

— Мерзко тебе теперь?