…Мила подергала ремень, хорошо ли он укреплен. Девушка мешкала. Умирать все же не хотелось. Север вернулся… И, кажется, простил… Но сможет ли он прощать, прощать и прощать еще десятки, сотни раз?! Сможет ли жить с таким грузом, с такой болью?! Нет, надо решаться! Мила вновь надела петлю.

…Револьвер с глушителем действительно нашелся в бардачке. Север схватил его, сунул под свитер и опрометью бросился обратно.

Полуоткрытая дверь словно ухмылялась. Белов приставил дуло глушителя к цепочке, рванул гашетку. Чпок! — стальные звенья разлетелись, дверь отворилась.

Тотчас из комнаты послышался надрывный хрип. Север метнулся туда. Тело Милы билось в петле. Белов выстрелил прямо с порога. Перебитый пулей, ремень лопнул. Север прыгнул вперед, на лету подхватив падающую жену, прижал ее к себе.

— Милка, Милка… — шептал он, срывая удавку с ее горла. — Ну зачем же ты, Милка?.. Я же люблю тебя, пойми, люблю!

Девушка была в сознании. Сквозь надсадный кашель и позывы к рвоте она прошептала:

— Я блядь… шлюха, проститутка, нимфоманка… Я теперь не смогу быть тебе верной… С тобой — это полет, а мне нужна грязь… Необходима грязь… Не выдержу без грязи… Зря ты меня спас, Север… Лучше б я умерла…

Белов молча отнес жену на постель. Сел рядом, подперев руками голову. Он вдруг понял, что никогда не бросит эту женщину. Никогда, ни за что. Что бы она ни делала…

— Будешь блядовать? — тихо спросил он.

— Буду… — всхлипнула Мила. — Или нет, не буду… Лучше убью себя. Зачем, зачем ты меня спас?

— Вот что, девочка, — произнес Север глухо и жестко. — Если ты еще раз попытаешься покончить с собой, я застрелюсь. Ты станешь причиной моей смерти. Клянусь тебе в этом. Клянусь! Он поднял вверх сжатый кулак.

Мила вскинула изумленные заплаканные глаза.

— Ты принимаешь меня… такую?.. — в ужасе прошептала она.

— Принял. Уже принял. Я люблю тебя.

— А я тебя! Поэтому и хочу уйти… Ради тебя…

— Ради меня ты будешь жить. Ясно?!

Она завороженно кивнула.

— А надо тебе блядовать — блядуй. — Север так стиснул зубы, что свело скулы. — Вытерплю. Это не навсегда.

— На что ты надеешься, малыш? — уронила Мила горько. — Я проклятая. Мне не выбраться.

— Выберешься. Я верю. Выберешься! — Север встал, подошел к окну. — Я верю! — повторил он.

Взглянув в окно, Белов замер. Около лимузина Рамаза, на котором он приехал, торчали менты из местного отделения. Неужели трупы грузин уже обнаружили и даже определили, что именно эта машина задавила их?! Нет, невозможно, слишком мало времени прошло. Но раз лимузин заинтересовал милицию, значит, надо бежать… Ибо потянется одно за одним… А только ментов на хвосте нам не хватает для полного счастья, подумал Север.

— Мила! — обернулся Белов к жене. — Я по дороге прикончил троих. Рамаза, бывшего телохранителя Дато, и его шестерок. Парни догадались, что к разгрому Кунадзе причастны мы с Витькой. Правда, догадались не о том, что было на самом деле, но догадались. Схватили меня, куда-то везли, хотели пытать. Я их раздавил их же машиной. На ней и приехал. Она во дворе, и вокруг нее сейчас толкутся менты…

Мила мгновенно вскочила с постели — откуда только силы взялись!

— Надо срочно бежать! — выпалила она. — Немедленно уезжать из Москвы! Пока не арестовали!

— Есть еще одна загвоздка. — Север кратко рассказал ей об ультиматуме Столетника.

— Одна сатана! — страстно воскликнула девушка. — Тем более надо срочно сваливать! Воры, менты — нам сейчас без разницы! Звони Чекану!

Север снял трубку, набрал номер Лиды.

— Алло, Лида? Позови Витьку. Мила жива, порядок, потом расскажем, дай Витьку, быстрее! Витя? Мы сейчас будем у вас… Случилось… Придем — узнаешь, разговор не телефонный… Все, ждите.

Пока Мила собирала документы, Север еще раз выглянул в окно. Около лимузина остановился милицейский «УАЗ», из которого высыпали люди в штатском. Оперативники, понял Белов. Сейчас пойдут по квартирам…

— Милка, здесь больше не появимся! — бросил он девушке. — Бери все: деньги, бумаги… И скорее! А у меня есть еще одно дельце… — Он выскочил из квартиры, взлетел на чердак… Через пять минут вернулся.

— Готова? Ну все, идем!

Они вышли из подъезда, стараясь ничем не выдать своего волнения. Когда проходили мимо лимузина, один опер задержал на них свой взгляд.

— Молодые люди! — окликнул он. — Пожалуйста, задержитесь!

— Да? — Север остановился.