Администрация аэродрома уже сообщила по телефону в местный таксопарк, что к определенному времени нужны двадцать семь машин. Такси не регистрируют, если в нем нет радиопередатчика и приемника. Поэтому стоянки не нужны. Доставив пассажира в нужное место, водитель такси сообщает на базу по радио, где он находится, его положение отмечают на карте города, после чего таксист ждет дальнейших распоряжении, не тратя бензин на порожние рейсы. К нам на аэродром база направила те машины, которые оказались ближе всего.

Один из водителей поднимает мешочек с листками, выброшенный из самолета, и раздает их товарищам. Водители становятся в ряд у входа, и каждый выкрикивает «своего» пассажира. «Мой» подводит меня к своей машине, я сажусь и отдаю ему багажную квитанцию. Он сам получит чемодан и уложит его в багажник. Затем мы отправляемся в город. Совсем как в кино, правда?

По пути водитель сообщает на базу, что едет в такой-то отель, на месте будет через двадцать минут, пассажир его отпускает. Но я, очарованный такой организацией, предлагаю водителю заехать за мной еще и завтра в шесть утра, чтобы опять отвезти на аэродром, так как я собираюсь продолжить полет в Чарлвилл. Водитель крутит головой: исключено — он работает только до полуночи. Приедет товарищ. Он снова соединяется с базой сообщает, что есть пассажир на такой-то рейс и называет цель путешествия. Зачем? Водитель объясняет: если ночью будет туман и нарушится расписание рейсов, водитель № 116, который должен везти меня на аэродром, сначала позвонит в справочную аэровокзала и убедится, что вылет состоится во время. Иначе зачем будить меня понапрасну?

На рассвете на ночном столике в номере гостиницы звонит телефон. Портье сообщает, что водитель № 116 ждет в холле, через полчаса нам выезжать. Я одеваюсь, пью чай, мой чемодан отправляется в багажник такси. Водитель говорит «доброе утро», и мы выезжаем. По дороге он сообщает, что атмосферные условия хорошие и меня ждет приятный полет.

Меня интересует подоплека такой добросовестности. Шофер объясняет:

— Вы вчера заказали такси на нашей базе. Была договоренность. Вы обязались заплатить — мы обязались доставить вас. Если бы я не приехал вовремя, и мне не помешали бы при этом высшие силы, и не случилось бы серьезной аварии в последний момент, и сложилось бы так, что некем было бы меня подменить, вы могли бы привлечь нас к суду. Вы опоздали на аэродром и не смогли вылететь. Вы пишете в жалобе, что в Чарлвнлле должны были заключить сделку, которая принесла бы вам десять тысяч фунтов прибыли. Вы не смогли прибыть вовремя, мы ввели вас в убытки. Судья наверняка поверит вам, и нашему предприятию пришлось бы платить…

Наверное, со времен первых поселенцев в Австралии сохранилась и непосредственность в общении, которая может показаться на первый взгляд несколько грубоватой. Если австралиец как следует саданет по плечу нового знакомого, это надо понимать как: «Дорогой мой, ты мне пришелся по душе, парень ты хоть куда. Может, рванем еще по одному светлому, а может, пойдем красть лошадей или еще что-нибудь — лишь бы вместе, лишь бы не расставаться с тобой…»

Ведь ото очень молодое общество, хотя за последнее время оно повзрослело. Австралиец-горожанин не носит, как англичанин, черный цилиндр, черное пальто и зонтик-трость, чтобы продемонстрировать свою значительность. Австралиец из буша обходится без серебряных шпор, умопомрачительного седла и очень высокой шляпы, которую носят в Техасе, чтобы покрасоваться. Я встречал людей, хорошо знакомых, вместе попивающих пивцо в кабачке на углу, вместе делающих ставки на лошадей на бегах и посещающих матчи крикета, которые не знают друг друга по фамилии. А зачем? Обычно хозяин дома, совершая ритуал представления, произносит два слова:

— Это Джон, а это Джек!

Оба джентльмена обмениваются рукопожатиями — и они уже знакомы.

В этой стране, там, на другом конце света, решительно не любят людей, которые важничают. Рассказывают историю, как перед закрытием бара, когда все теснятся в очереди у стойки за пивом, вошел какой-то мужчина, бросил монету и потребовал себе кружку. Бармен вежливо заметил, что для этого надо встать в очередь. Прибывший гневно закричал:

— Вы не знаете, кто я такой!

По бармена это не тронуло. Он спокойно обратился к хозяину:

— Шеф, тут тяжелый случай, парень забыл свою фамилию…

На Леди Лону приятно смотреть. У нее каштанового цвета очень блестящие волосы, тщательно вычесанные щеткой. Она явно нервничает, переступает с ноги на ногу, хотя, чтобы поддержать ее перед предстоящим испытанием, мистер Дэрсн ласково похлопывает ее по мускулистому телу и дает кусочек сахару.

Ах да, прошу извинить меня, я забыл с самого начала упомянуть, что Леди Лона — кобыла, выступающая во втором заезде в двенадцать часов пятьдесят минут на беговой дорожке в Уорвик-Фарм под Сиднеем. Сейчас Леди Лона пойдет на весы, затем На ее спину вспрыгнет жокей, одетый в белую куртку со светло-голубым мальтийским крестом на спине и розовыми рукавами. На голове у него розовая шапочка. Леди Лона будет бороться за свое доброе имя и четыреста шестьдесят пять фунтов награды, включая несколько шиллингов, которые я на нее поставил с небольшой компанией земляков.

Я с ненавистью смотрю на ее соперников. Настоящие клячи все эти Блюм Эгейн, Тинсел, Тейямалко, Кунэмбл, Глен д’Ор, Смок Эвей, Свифт и Мисс. По-моему, они годятся только на бифштексы, не то что Леди Лона! Уже здесь, на месте, я изучил родословную всех лощадей, затем мы обсудили их в компании земляков и поставили на верного скакуна этого дня. Верховодит у нас мистер В., завсегдатай четырех ипподромов, разбросанных вокруг Сиднея.

— На деньги, выигранные на скачках, я ездил на три недели к родственникам в Польшу, — вскользь замечает мистер В.