– Я не знаю, чему здесь учат, – слегка смутился Мороган, – вообще-то мои знакомые из посольства не отрицали постулатов истинной веры. Некоторые и в храм Солнечного Аротона ходили, я сам видел.

– Да кто ж спорит! – кивнул Годвин. – В храме всегда толкотня, сподручно со шпионами встречаться. Там можно незаметно записку передать или еще что. Это дело известное.

– Записку?.. Я не думал...

– Ну, записку, отравленный нож, пузырек с ядом! Я уж не говорю – монеты. Однако ты не отвлекайся, валяй проповедуй!

– Ну, слушай. То есть внемли, – торжественно начал Морогон. И смолк...

– Ну?

– Понимаешь, как-то трудно начать. Непросто говорить вслух о том, чему место в сердце. В общем... в высях стоит светлый чертог, где не бывает тьмы, правит там Солнечный Аротон, его око днем следует по небесному своду, мы все у него как на ладони. Ночью – над нами око его божественной супруги, Суньи Луны. Это здесь известно? Или ваши жрецы скрывают?

– Да чего скрывать... что-то в этом роде я слышал, да подзабыл вроде.

– Как? – Глаза Моргона округлились. – Как это возможно? Обрести свет истины и так безразлично об этом говорить?

– Мне безразлично, потому что Аротону безразличен я. Ну, глядит он на меня. Вернее, в мою сторону глядит – да видит ли? Ну, ползет где-то там букашка по имени Годвин среди тысяч других букашек. Что Солнечному до меня? Вот и я ему плачу той же монетой. Раз я его не вижу, так мне все едино – Аротоном его звать или еще как. Справедливо!

– Нет! – с надрывом вымолвил юноша. – Ты богохульствуешь! Аротону мы не безразличны! Все вершится по воле его! Он помнит каждого из нас!

– Да ну?

– Годвин, ты не должен богохульствовать! Мне жаль тебя, ты бредешь в потемках!..

Воин сплюнул, с тоской оглядел собеседника и вздохнул:

– Эх, парень... ты болтаешь о небесном чертоге, о солнечном оке, о всяких таких вещах, которые невозможно проверить. Ты их видел? А наш бог – в Уртахе, в мавзолее. Если хочешь, полюбуйся! Он рядом, он с нами, мы точно знаем, что живем под сенью его. Его присутствие заметно, его невозможно не ощущать. Ну, я – обычный человек, напрямую не чувствую, но я же сам вижу каждый день, как Джегед пользуется силой Павшего! Э, да ведь ты – маг! Ты же чувствуешь?

– Угу, – скорбно покачал головой паренек, – я не устоял перед соблазном, воспользовался темной силой... Это великое искушение. Да еще и для чего согрешил-то... Если вернусь живым, непременно стану каяться, что внял соблазну ради суетного! И ты, Годвин, грешишь всякий раз, когда сомнения высказываешь вслух!

– Ну так я же предлагал, давай я помолчу, но мне очень любопытно, как из существования Солнечного Аротона с его дворцом и бабой – как из этого следует, что империя станет с нами воевать?

– Ну так слушай, не перебивай! – Морогон заговорил быстро, будто боялся, что Годвин сумеет вставить слово. – Имперский двор – как тень светлого чертога. Если у нас есть повелитель с супругой, толпа придворных и лакеев, воины и телохранители – то и в светлом чертоге то же самое. Ваш Павший был одним из приближенных Аротона, дух гордыни суетный. Он поднял мятеж против Солнечного, за то был низвергнут и присужден к вечному заточению в подземелье, в преисподней, где мрак и куда не попадет свет ока Аротона. Но что-то пошло не так, он не пробил твердь и не угодил во тьму кромешную, не достиг преисподней, а задержался в этом королевстве. Хоть и притворяется мертвым, но сеет вокруг себя греховный соблазн. Вашей верой он держится на земле! Теперь ты понимаешь, что такое – эманации Павшего? Он подчиняет вас своей воле, вы служите ему, духу пустой гордыни, а взамен пользуетесь дарами его. Не подчиняетесь императору, который – тень Аротона Солнечного на земле. Как Аротон низверг вашего божка, так и долг императора – низвергнуть грешную власть Павшего, как Аротон лишил его неба, так император лишит земли. Место ему в преисподней! Вот что позовет праведных в поход на землю Павшего! Вы... вы... вас нужно спасти! Понимаешь теперь?

Выпалив разом длинную тираду, юноша перевел дух.

– Понимаю. – Годвин задумчиво посмотрел на паренька.

– И что скажешь?

– Гляди, на людях такого не ляпни. Засмеют.

Мороган удивленно воззрился на воина.

– Ты сам-то понимаешь, чего наговорил? Значит, Аротон ваш изгнал собственную гордость, верно? А вы, которые в империи, – все стараетесь ему в точности следовать? То-то я гляжу, как ни встречу имперского, так непременно слизняк какой. Точно. В этом все дело! Гордость вы свою отбросили, вот что вас гложет. А мы глядим иначе. Богам небесным не было дела до нас, у них – сила, власть, громы и ветры... А мы тут – букашки перед ними. Но Павший явился, чтобы дать нам божественную силу, за это небесным богам он не угоден, а мы его любим. С ним мы – как боги. К нам сошла гордость с небес, а больше и не нужно человеку ничего! Я-то о подобном не размышляю, живу просто. Но ты все хорошо объяснил. Значит, гордость это, Павший. Божественная гордость! Вот что нас равняет с небожителями. Понял теперь?

Ответом Годвину был смех – оказывается, Джегед с Инигой придержали коней, чтобы послушать богословский спор, и теперь оба хохотали.

– Ну надо же, – просипел Джегед. – Мороган, колдун из империи – против магии, а Годвин, человек без способностей – вступается за Павшего! И как вступается! Воистину, мы зрим чудеса!

Отсмеявшись, Джегед скорчил обычную серьезную гримасу и объявил:

– А теперь продолжим наше странствие. Все боги, сколько бы их ни витало в вышних сферах, не помешают нам опередить «Чернокрылого»!