Вообще с памятью творилось что-то непонятное. Я вспомнил даже имена некоторых писателей фантастов, Гарри Гарисона, Желязны, Стругацкие, их произведения, но вот обстоятельств, когда я познакомился с их творчеством не было. Просто пустота, знания из неоткуда.

Пройдя под темными сводами тоннеля из контейнеров, вся процессия оказалась на узких кривых улочках. Жилища не поражали своей архитектурой и в большинстве своем были все теми-же контейнерами, с небольшими каменными пристройкам, соседство криво положенного камня и ребристых металлических боков было повсеместным. На веревках перед жилищами сохли какие-то вещи, повсюду сновали деловито люди в серых плащах, в общем жизнь кипела. Но вот детей почему-то я нигде не видел.

По параллельной улице, практически бесшумно прошел автомобиль на огромных колесах. Более детально я его разглядеть не успел, но наличие автотранспорта меня обрадовало, хотя для нас здешние обитатели и не подумали его выделить. На процессию бросали, коротки смешливые взгляды. Видимо те кто шел впереди схлопотали все порции насмешек, потому что шествие конца колонны сопровождалось молчанием и обыденными речами.

– Ты ходила к кубу, поставила отметку, - сказала одна высокая и габаритистая особа, другой.

– Нет пока, вечером зайду, он же все время работает, - ответила вторая таким тоном, будто бы они обсуждали новинки индустрии моды. Женщины никогда и нигде не меняются. Конец их разговора я так и не услышал, из-за послышавшихся впереди возмущённых возгласов и стенаний.

Постепенно вся колонна подтянулась на небольшую площадь, перед громоздким сооружением из контейнеров и кривых стен из камня. Вновь прибывших делили на небольшие группы и куда-то уводили. При этом аборигены не забывали их обыскивать, чем и вызывали волны возмущения, впрочем, быстро подавляемые жесткими и решительными мерами.

Я было уже, приготовился и последнему отпору, но тут ко мне вполне дружелюбно направился высокий и сухощавый незнакомец, с азиатскими чертами.

– Эй Русский, иди за мной. Стоун сказал, что ты принят в команду, везет же тебе!

От постоянных замечаний в везении, меня уже коробило. Быть на Карибах в обществе десятка загорелых красоток, на собственной вилле – вот это везение. А оказаться среди каменно-контейнерных джунглей, в компании сотен немытых мужиков в сером рванье и с замашками отпетых уркаганов, как минимум, смахивает на отсутствие оного.

Такие грустные мысли помогли мне дотащить, становящийся все тяжелее рюкзак, с «довеском», до очередного нагромождения контейнеров. Поставленные в два этажа, они образовывали ребристую стену, на которой виднелась обветрившаяся, но очень пристойного вида надпись, сделанная в стиле уличных граффити «Дикие камни».

– Это наша крепость, - гордо продемонстрировал мне незнакомец, очередную контейнерную помойку, коих я за день уже видел предостаточно.

 В «крепость» вел узкий проход, выложенный из камня, который был скреплен довольно необычно. Все выглядело так, что неумелый каменщик приправлял одну глыбу к другой, стыкуя их гигантским паяльником. Сверху проход перегородила рифленая пластина от контейнера, по которой прогуливались часовые, защищенные мощными каменными блоками, доходившими им до груди.

 Мы прошли на другу сторону и нас встретили бывалого вида парни, все в тех же серых плащах.

– Гомес, что за соплю ты тащишь! – сказал большой и веселый толстяк, с короткими вьющимися волосами.

Мой провожатый заржал, пожал плечами и ответил:

– Это приказ Стоуна, теперь он в команде! Говорят, он тройку слоников завалил, которые решили успеть кое-что взять без просу.

Толстяк и его напарник маленький азиат, изменились в лице и смотрели на меня вопросительными взглядами, в прочем так и не задав ни одного вопроса. Этот Стоун был здесь явно в авторитете.

Гомес махнул им рукой, обещая зайти, а я поплелся со своим скарбом дальше, мимо клеток контейнеров, обязательно отгороженных с одной стороны, той самой странной «плавленой» каменной кладкой и некими подобиями дверей, все из того же рифленого металла. Вскоре мы зашли в какой-то закуток, где стояла группа контейнеров, обращённая друг другу входами. Все это напоминало гаражный кооператив эпохи неолита, с грубо сварганенными боксами.

– У нас пару ребят откинулись на прошлой недели, так что хаты свободны, Бери любую из правого ряда, обживайся через пару часов к тебе зайдут.
– после этой непринужденной тирады Гомес развернулся и пошел по своим делам, оставив меня выбирать из предложенных «люксов» лучший, и думать, что означает слово «откинулись», в данной интерпретации. Хотелось бы верить, что они набрали свои полоски и улетели домой, но небольшой опыт говорил, что они не вернулись в свои жилища совсем по другим причинам.

Я сильно устал, плечи ныли, тело болело, поэтому я не стал мудрить и заглянул в ближайший из предложенных теремов.

Двери не было, просто к узкому проходу приставлялся криво обрезанный, или скорей оплавленный лист от контейнера, с обратной стороны которого приварили кривую скобу и пару пазов, с помощью которых всю нехитрую конструкцию можно было относительно плотно пристыковать к входу.

Внутри, на удивление, царил порядок и чистота и я укрепился в своём желании закрепить за собой это жилище. В правом углу стояла узкая складная койка с всамделишным матрацем, вполне обычной конструкции. Сверху матрац покрывала серая ткань, которая не имела и намека на следы бурного нрава ее прежнего обладателя. Прямо напротив кровати стоял стол, грубо сваренный все из тех же листов, контейнеров. Рифлености на столешнице были залиты составом наподобие эпоксидной смолы, так что ее поверхность можно было назвать условно ровной. В углу валялись обрезки ткани, а из стены торчали какие-то штыри, наводящие на мысль, что некоторые элементы интерьера все же были экспроприированы неизвестными мне лицами.