- Знаю… - запнулась она, - Со мной такое было. Скажи Артём. Зачем! Нам ведь хорошо вместе. Давай всё сделаем по другому. Давай, не поедем туда, я боюсь! – глаза остекленели, и стали еще больше. Такое поведение мне знакомо. Кажется, что она вот-вот заплачет, но я уже не верил её слезам.

 - Ради жизни. Я хочу быть живым, даже когда всё вокруг мёртвое. А ты зачем? – жестко прочеканил я.

 - А куда деваться! - горько усмехнулась она, - Мне тоже очень тревожно… – подождав немного, робко с надеждой задала вопрос, - Может всё же не надо?

 - Нет! Я иду туда! Мне это нужно, вас с собой я не звал, дело добровольное. Мы можем оставить вам ховер. – посмотрев ей в глаза еще раз продолжил, - Я спросил, не о том, что за стеклянными полями, а про Ковальского. Зачем ты с ним? Я вижу, как он к тебе относится, ты для него просто вещь. Так зачем? Любишь его, жить без него не можешь, или он надежная партия.

Она посмотрела на меня, её слезливый взгляд, стал твёрдым и она спокойно, уже ответила:

 - Я привыкла! Он относится ко мне не так плохо как другие. Я привыкла… - затем она развернулась и пошла к ховеру.

 Я ещё долго стоял и смотрел в горизонт, вспоминая свою короткую, полную опасностей жизнь на Вивусе. Затем меня позвали и я сел в ховер. Предстоял ещё один рывок. Дальше только неизвестность.

 Ковальский вёл ховер сам. Перевал местами был довольно узок, и мы протискивались довольно близко от обрыва. Отличное место для засады. Владислав оказался прав. Уже почти в самом конце спуска мы увидели сгоревшую улитку, которую, видимо, оставили прикрывать отход. Её тушка прижалась к стене и нам стоило немалого труда её обойти. Еще ниже, на широкой площадке мы увидели плоды её трудов. Здесь были разбросаны части какой-то машины.

 - Наверно разведчик, бородавочников. Они взрываются на раз. Надо признаться, креветкам не откажешь в сообразительности и смелости, или как там это у них называется! – прокомментировал увиденное Ковальский.

Мне говорить не хотелось. Я думал о Лене. Меня к ней тянуло. Хоть, тот другой циничный я, внушал мне что-то про гормоны, я хотел быть рядом с ней. Несколько раз, украдкой посмотрев на Ковальского, мне даже захотелось ударить его. Она с ним, а не со мной. Эти мысли полосовали душу по живому. Мне просто хотелось быть с ней рядом и послать свою цель, эти непонятные координаты к чёрту. Теперь я понимал, как глупо всё это выглядит. Татуировка, цифры - полный идиотизм, занёсший меня неизвестно куда.

 - Прочь предательские мысли, - сказал я сам себе, - В отличии от Стоуна, от Ковальского у меня есть цель. Не просто выжить, а найти что-то важное. Судьба вела меня сквозь боль, горе, страдания. Она охраняла меня, и лелеяла. Я обязан дойти до конца, ради всех кого потерял, ради всех кто есть, и ради тех, кого не будет в моей жизни.

Так наедине с самим собой я ехал до полудня. Наконец появилась свалка. Воображение рисовало какую-то территорию, огороженную забором, с горами из танков, бронетранспортёров, боевых роботов и прочих смертоносных механизмом. Но свалка просто началась. Мы ехали, ехали и вдруг заметили, что вокруг полно металлического мусора. Перевернутый корпус, чего-то пузатого и гусеничного, со снесенными по одному борту странными опорными катками, похожими на бусинки. Чуть дальше квадратные останки какого-то шагохода. Это было понятно по одной единственной неестественно вывернутой ноге. Обломки маленькой, шипастой машинки, похожей на ежика, проломленный металлический шар, из которого вывалился целый ворох проводов, трубок и еще чего-то. Мощное орудие с разорванным стволом, на низкой платформе. Просто искореженные остатки. Я вертел головой вокруг, выхватывая разрушенные машины, свидетели смерти своих хозяев.

Ховер свернул и стал лавировать среди металлического лома, бывшего некогда грозными боевыми машинами. Ковальский знал куда едет. Через пол часа мы остановились, возле здоровенной развороченной внутренним взрывом гусеничной машины, придавившей ещё какие-то обломки, о принадлежности которых можно было лишь догадываться.

 - Тяжёлый танк бородавочников. Выглядит внушительно, а подбить не сложно. Тупая мощь, как и всё у бородавочников. У нас был один парень, который на арене подбил три таких. – кивнул на громаду Ковальский, - Под ним тайник в бункере бэтера фаллу. Пошли, здесь нет смысла задерживаться.

Словоохотливость Ковальского в последнее время меня настораживала. Обычно из него слова не выбьешь, а тут рубаха-парень. Мы вышли и направились к танку, прикрывая друг-друга. Стоун с Африкой остались в броневике. Ковальский с капитаном недолго возились под танком, после чего, начали вынимать содержимое тайника.

Две солидные трубы гранатомётов, парочка винтовок футуристического вида, но явно земного происхождения. Несколько автоматов похожих на мой, но с оптикой, патроны, гранаты, медикаменты в контейнере, коробки рациона. И главное блюдо - крупнокалиберный пулемёт. Было очень не логично, оставлять такое богатство столь далеко от колонии. Оно принесло бы намного больше пользы в деле. Возможно это была личная заначка Ковальского, подобная той, что имелась у Моргана. Нельзя сказать, что нам всего этого не хватало, но и лишним оно не будет точно.

 - Вот такой у нас здесь был схрон на всякий случай! – сказал довольный Ковальский, подмигнув капитану, - Часть мы вынуждены будем положить в броневик. В ховер всё просто не влезет.

 - Поможем!
– сказал я, махнув Стоуну, чтобы он подъехал ближе.

 Сержант, тот, что застрелил несколько полисевцев, уже вертел в руках незнакомую винтовку. Для проверки он нажал на спуск и оружие отозвалось хрустящим, не очень громким выстрелом.

 - Супер! – посмотрел он на меня, хищным ненавидящим взглядом.