— Иди ты к черту, — возмутился я, представляя себе всю нелепость предстоящей ситуации.

Крис закрыл дверь на замок и, подойдя ко мне, расстегнул на мне джинсы.

— Ты играл на меня, я на тебя, — сказал он с решимостью маньяка, — отказываться поздно.

Он повернул меня к столу и заставил нагнуться. Я испытывал какое-то странное чувство удовольствия от этого грубого принуждения и бесцеремонности. Перепады настроения Криса от иступленной нежности до почти неконтролируемой склонности к насилию, не внушали мне неприязни, это свойство его личности только усиливало мою страсть к нему.

— Наклонись ниже, — сказал он, положив мне руку на шею сзади. Я не спешил ему подчиниться, и тогда он, довольно крепко стиснув мою шею, заставил меня прижаться щекой к зеленому сукну стола.

— Ты хотел бы, чтобы мой член был таким же твердым, Тэн? Ты об этом мечтаешь, да? — спросил он, наклоняясь ко мне, когда я почувствовал, как в меня входит что-то очень твердое и прохладное, его вопрос и необычное ощущение возбуждали меня безумно, я понял, что это было. Мне трудно передать, что я подумал в тот момент, его рука прижимала меня к столу, так, что вырваться я мог, но Крис делал это настолько осторожно и с тайным желанием возбудить меня как можно сильнее, что я только еще больше хотел его, сознавая все мое унижение.

— Он достаточно твердый? — продолжал допытываться Харди, — не шевелись, и скажи мне, разве ты не мой мальчик?

Его голос сводил меня с ума.

— Я вставлю глубже, если будешь молчать, — упиваясь возможностью наконец услышать от меня признание, которое ему всегда так хотелось получить, — я заставлю тебя говорить.

Кажется, он действительно дошел, как и я до той стадии взвинченности, что мог привести свою угрозу в исполнение.

— Я твой мальчик, — глухо подтвердил я, — делай, что хочешь, но я скучаю по твоему члену.

Харди наклонился ко мне совсем близко, его горячее дыхание обжигало мне шею.

— Я не ослышался, — переспросил он, прерывающимся от страсти голосом, — ты скучаешь по нему?

— Черт возьми, да, — ответил я, — я хочу этого.

Он избавил меня от кия, и, тихо положив его на край стола, быстро приготовился к продолжению и главной части этого развлечения, не отпуская меня.

— Тебе понравится, обещаю, — заверил он меня, чего, впрочем, не требовалось, поскольку в ходе предыдущих упражнений я уже чувствовал, что мне недолго осталось до конца. Он резко вставил и, отпустив мою шею, положил руки мне на бедра. Он успел сделать всего несколько движений, прежде наступил оргазм у нас обоих.

— Ценный опыт, — заметил я, внимательно рассматривая кий, пока Крис сосредоточенно курил, прислонившись к стене. В свете не очень яркой лампы над зеленым столом его лицо казалось весьма спокойным с довольной улыбкой на губах.

Внезапно он потушил сигарету, подошел и обнял меня, его глаза были полны тревоги:

— Это не было слишком, Тэн? — спросил он.

— Нет, это было здорово, — ответил я и, улыбнувшись в подтверждение своих слов, поцеловал его.

— Сделай это со мной, хочешь? — предложил он великодушно.

— Нет, нельзя допустить, чтобы в газетах появилась статья о том, что я трахал тебя кием, наоборот, еще куда ни шло.

Он рассмеялся над этой шуткой, и задумчиво добавил затем:

— Я, наверное, извращенец.

Музыканты просматривали очередной почти смонтированный клип к песне «Черная магия», когда в зал вошел Айрон и тронул Харди за плечо.

— Крис, — тот обернулся. — Крис, тебя спрашивают два каких-то парня.

— Какие еще? — смутно поглядел на него Крис, — слушай, пошли их к черту, у меня нет времени.

— Говорят, из полиции.

— Из полиции? Вот черт, я ничего такого уже давно не делал. Что им понадобилось? — проворчал Харди, выбираясь из кресла.

В коридоре действительно стояли двое, при их виде у Криса возникло смутное ощущение дежа вю. Где-то он определенно видел эту парочку. Один, высокий с коротко стриженным светлым ежиком, шагнул к нем у и представился:

— Мэтт Клеменс. А это мой напарник, Горди Хайнц. Здравствуйте, господин Харди.

— Крис, — набычившись, поправил его музыкант. Где же он видел этих двоих, особенно этого, Хайнца, его темные, блестящие холодным блеском глаза. — В чем дело?

— Вы хотите разговаривать в коридоре? — осведомился Клеменс, у него глаза были совершенно синего цвета, цвета бурного моря в ясную погоду, и под этим взглядом Крису было дико неуютно.

— А чем вам не нравится коридор? — ответил Крис вопросом на вопрос. Потом посмотрел на вежливо-непреклонные лица полицейских и развернувшись, пошел в сторону лестничной площадки, где легко вспрыгнул на подоконник, закурил и стал ждать вопросов.