— Давай про машину, Джимми.

Гитарист почему-то покраснел, как маков цвет, и спросил:

— Может, не надо?

— Надо! — заорал Крис, — надо, Джимми, ты будешь водить машину! — и пояснил — Это песня так называется. Мы ее сами написали. И даже пели, раньше, когда в клубах выступали. Давай, Джим, не тяни.

Гитарист вздохнул и заиграл. Песня действительно была смешная, речь шла о Джимми, который никак не может управиться с машиной, вечно ему все мешает. Крис старался вовсю, Джимми тоже смирился с позором и подпевал.

— Джимми — это я — пояснил он зачем-то в конце.

— Ладно, — Крис усмехнулся, и в его взгляде устремленном на них, Марлоу увидел глубочайшую нежность. — Давай споем что-нибудь приличное. У нас же есть новая песня, Джимми, давай ему споем, он все равно ее услышит.

— Давай, — и глаза у Джимми хитро блеснули.

— Это любовная песня, — предупредил Крис, — ну, про любовь, то есть. Мы их вообще принципиально не пишем, ни одной не было, кроме твоих, конечно, Крошка все нам пытался впарить, но мы ему не дали. Но тут уже делать нечего. У нее нет названия.

Это была совсем простая песня, и Харди пел ее так, как когда-то пел Стэну «Шелк», без малейшего аффекта, просто и серьезно. Это было признание в любви, которое могло быть обращено к кому угодно, к девушке или к мужчине, но Стэн знал, что Крис поет ему. Но больше его поразила странная фраза, в которой говорилось, как герой песни идет к черной реке, туда, откуда нет возврата, и единственное, что останавливает его, это голос его любви.

Джимми уговорил нас приехать в гости. Крис с неохотой согласился. Он был настроен провести в постели весь день. Я и сам не возражал против такого положения дел. За последнее время мы оба были настолько измотаны и настолько отупели от нескончаемой войны с неприятностями, обступавшими нас со всех сторон, что день в полной изоляции и отключении ото всего и вся нам был очень кстати. Звонок Грэмма отнял у нас эту возможность, но зато помог нам подвести итоги и кое в чем разобраться.

Бобби отвез нас, Грэмм радовался нашему появлению так искренне и с таким удовольствием потчевал нас коктейлями и салатами всех видов, как потом выяснилось, приготовленными его знакомой из ресторана «DF», что Крис вскоре перестал зевать и отвечать на все вопросы коротким репликами.

— Есть еще фруктовый пирог с ананасами, рецепт негритянской кухни, — сказал Джимми.

При упоминании о пироге Харди оживился и немедленно потребовал его принести.

Пирог оказался необыкновенным. Крис не мог от не мог оторваться, а Джимми наблюдал за ним с гордым удовлетворением на лице, так что можно было подумать, что он сам его приготовил.

— Чума, охренеть можно, — комментировал Крис, поглощая часть за частью, — надо этой твоей Минне предложить ко мне перейти.

— Ничего не выйдет, — возразил Грэмм, — она надеется рано или поздно получить все заведение.

— Мы ей откроем наш персональный ресторан, — сказал Харди, — назовем его «HM» или «KS».

— И все сразу станет ясно, — рассмеялся Джимми, — хотя куда уж яснее.

— А мне вот ничего не ясно, — отозвался Харди, запивая половину пирога коктейлем. — что от нас эти ребята из полиции хотят. Засадить меня им все равно хрен удастся.

— Это еще как посмотреть, — сказал Джимми серьезно.

— Да, нет у них ничего, правда, Тэн, — он повернулся ко мне и еле заметно улыбнулся.

— Я так думаю, но может, они чего-то скрывают, — ответил я.

— Можно пораскинуть мозгами, — предложил Джимми, — глядишь, чего-нибудь выцепим и все проясниться.

— Хорошая идея, — согласился я. — Кто начнет?

— Я, — ответил Крис, — вот что, — он закурил и развалился на диване, — я — Крис Харди, клянусь говорить правду и только правду и ничего кроме правды. Призываю в свидетели моего друга Стэнфорда Марлоу.

— Задавать вопросы буду я, — прервал его Джимми, — а ты будешь отвечать.

— Согласен, — ответил Харди.

— Кто такой этот Шеффилд, в убийстве которого тебя пытаются обвинить?

— Астролог, врун и скотина. Он мне предсказал успех, а вместо этого я втрескался по уши и чуть не тронулся.

— А ты у Даншена выяснял, как он на него вышел?

— А он как всегда извернулся, случайно нашел, по рекламному объявлению.

— А теперь вопрос к тебе, Стэн, — продолжал Джимми свой допрос с профессионализмом настоящего детектива, — что ты думаешь обо всем этом?