Плохая собака. Как одна невоспитанная собака воспитала своего хозяина
Познакомьтесь с очаровательным зенненхундом Холой! Пусть вас не обманывают ее добродушная морда и жизнерадостное помахивание хвостом: на самом деле, Хола — настоящий кошмар любого уважающего себя собачника. Она не понимает ни одной команды, потрошит продуктовые сумки соседей и с завидным упорством каждую ночь укладывается спать в хозяйскую кровать. Но в этом нет ее вины — с тех пор, как маленькую Холу забрали у заводчика, никто не потрудился толком заняться ее воспитанием.
В один прекрасный день хозяин Холы вдруг понимает, что его карьере и семейной жизни придет конец, если не решит проблему с собакой, а заодно и с алкоголем. Мартин отказывается от спиртного в пользу собаководства, хотя знает о нем еще меньше Холы, которую дважды исключали из щенячьего детского сада!
Цель Мартина — доказать жене, что они с Холой чего-то стоят. Для этого абсолютно неконтролируемый зенненхунд должен сдать экзамен «Собака — хороший гражданин». Но для начала — научиться выполнять команду «сидеть».
Пролог
Вступая в круг
— Не пойму, дело во мне или все вокруг сошли с ума? — спросил я своего сорокакилограммового штурмана, чья лохматая голова в зеркале заднего вида напоминала «Мэрилин» Уорхола.
«Мне неловко говорить…»
Кажется, ей правда было неловко.
«Но дело в тебе».
— Мы что, пропустили поворот? Не вижу знаков.
«А я, — заметила она, — вообще читать не умею».
Хотите добрый совет? Если вам нужно срочно добраться в какое-то хитрое место, не настаивайте на том, чтобы я сел за руль.
В жизни есть очень мало такого, за что я готов поручиться. Но вот за то, что вы рано или поздно заблудитесь, когда я за рулем, ручаюсь головой. Безнадежно заблудитесь. Собьетесь с пути и будете смотреть из окна машины на уличные таблички, которые в густеющих сумерках выглядят так, будто написаны на незнакомом языке.
Однажды, в бытность свою самым невезучим в мире менеджером-консультантом, я колесил по Лондону на взятом напрокат Ford Fiestaвместе с партнером фирмы. После очередного идиотского поворота он повернулся ко мне и прямо спросил:
— Слушайте, кто вас нанял?
Окончательно разуверившись в хозяине, пятилетняя Хола, собака породы бернский зенненхунд, мой штурман во многих поездках, растянулась на заднем сиденье нашего неприлично маленького автомобиля и чуть слышно заскулила. Наверное, такой звук могла бы издать рассеченная ветром бабочка.
— Никакой помощи от тебя, — сказал я, глядя на серебристый ковер автострады Спрейн Брук и пытаясь отогнать плохое предчувствие.
«От тебя тоже. Ты не захватил сыр?»
«Если вы за рулем, — произнес парень на новостном радио 1010 Vince, — подумайте, не пора ли свернуть на обочину. Мы получили штормовое предупреждение. На дороге становится опасно».
Вряд ли опаснее, чем в городке Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк…
По сторонам автострады выросли торговые ряды — значит, мы примерно в получасе езды к северу от Манхэттена. Наконец, через полтора часа после выхода из дома, мы с Холой въехали на парковку клуба «Порт Честер», где десять минут назад должен был начаться тест «Собака — хороший гражданин».
Когда-то легендарная школа дрессировки «Порт Честер» действительно находилась в Порт Честере, но потом переехала в Уайт-Плейнс, однако название осталось прежним. Здесь занимаются чем угодно: приучают мохнатых студентов к будке, других натаскивают для участия в выставках… Пять лет назад Хола стала первым и единственным псом, которого выгнали из щенячьего детского сада. Дважды. Так что не будет ошибкой сказать, что моя собака — легенда в мире кинологов.
Хола — прекрасный, чистопородный трехцветный пес: сорок килограммов меха и еще больше оптимизма. Создание с истинно бродвейским духом, живущее исключительно настоящим моментом. Я все жду, когда моя девочка поднимется на задние лапы и произнесет речь, как на вручении «Тони»:
«О, я помню этот день! Я тогда была совсем еще щенком. Я лежала на подстилке перед телевизором, смотрела „Бетховен-3“ и думала: „Когда-нибудь я тоже так смогу!..“».
Однако, при всем моем уважении, я вынужден признать, что Хола — ужасная сука.
Грозовые облака из дымчатых стали маслянисто-черными, каждый квадратный сантиметр воздуха наполнился снегом.
— Хола, идем! — позвал я, открывая заднюю дверцу автомобиля.
Она выпрыгнула — но лишь потому, что нарезанной печенки в карманах моей куртки хватило бы на целый мясной магазин.
Надев на нее поводок, я запер машину и стал проверять, все ли необходимое в наличии: собачья лицензия, справка о прививке от бешенства, расческа для шерсти и — самое главное — внимание самой Холы.
Затем я принял классическую позу собачника: левая рука согнута, ладонь прижата к третьей чакре, спина выпрямлена, голос тих, как сама правда.
Выставив левую ногу вперед, я легко потянул Холу за собой и двинулся навстречу нашей судьбе.
О чудо — она пошла следом.
Шаг, еще шаг. Я возвел глаза к низкому небу. Джинсы свободно болтались на исхудавшем от стрессов теле. Если так дело пойдет и дальше, можно и вовсе в тень превратиться…
Мы съехали, как на коньках, по железному пандусу, прошли мимо щенка боксера, который смирно сидел перед вращающейся дверью, и я настойчиво потянул Холу за поводок, чтобы войти в помещение первым. Правду говорят: пусти собаку вперед, и всю оставшуюся жизнь будешь плестись позади.
— Хола, сидеть.
Сначала имя, потом команда.