Незаконное возлияние, как всегда, устроили в запасном ангаре. Очень это было удобное место для всяких подобных мероприятий, поскольку высокое начальство сюда заглядывало крайне редко. А в случае, если бы надумало заглянуть, специально оставленный у монитора внешнего слежения наблюдатель вовремя сообщил бы о приближении нежелательных гостей, дабы можно было быстро и незаметно ретироваться через запасной выход.

Появление Эрики собравшиеся встретили одобрительными возгласами. Она немедленно была усажена за стол – как раз между лучшей подругой Белиндой и командиром ее эскадрильи Гансом Шефером. При этом комэск сунул ей в одну руку стакан со шнапсом, а заботливая Белинда в другую – бутерброд с маслом и колбасой.

– Тост! – потребовали от нее.

– За нашу победу! – недолго думая, провозгласила Эрика. – Пусть умрут враги, пусть живут друзья!

И махом осушила стакан.

Собравшиеся не отстали.

Эрика закусила бутербродом и огляделась. Судя по общей, довольно сдержанной атмосфере, опоздала она не сильно.

– Давно начали? – наклонилась Эрика к Белинде.

– Нет, – помотала та головой, – мне даже никто еще ни одного недвусмысленного комплимента не сделал. Не говоря уже о том, чтобы залезть под юбку. Скучища.

– Ну, это у нас быстро, – утешила подругу Эрика. – Еще пара кругов, и господа пилоты заметят, что на тебе юбка. То есть они давно заметили, только виду не подают. Пока.

– Надеюсь! – воскликнула Белинда с вызовом и, слегка понизив голос, добавила: – Веришь, за весь этот долбаный поход никого не трахнула.

– Я тоже, – улыбнулась Эрика.

– Что? А, ну для тебя-то это в порядке вещей, уж извини. А я? Прямо даже беспокоиться начинаю.

– Не беспокойся. Глянь, какие орлы вокруг. Только свистни – любой мигом прилетит. Топорща перья и все остальное.

– Это только так кажется, – со знанием дела зашептала Белинда. – А на деле сразу возникает масса дурацких препятствий и предрассудков.

– Например?

Белинда отставила стакан и принялась загибать пальцы:

– Или верный и глупый женатик, или вот-вот собирается жениться, или проблемы с потенцией, или просто какой-нибудь восторженный дурак, с которым неинтересно, или, наоборот, хам, наглец и типичный солдафон. А я девушка нежная, как ты знаешь. Ко мне подход нужен.

– Погоди. Ты же сама только что сказала, что никого пока здесь не поимела. Ты. Не тебя. При чем здесь подход к тебе, если мы говорим о твоем подходе к кому-то?

– Ничего ты не понимаешь. Даже когда инициатор ты, подход все равно к тебе. Ясно?

– Нет.

– Вот поэтому ты и одна до сих пор. Ладно, подруга, не переживай. Природа возьмет свое, никуда не денется. Давай лучше выпьем.

– Давай. За что?

– За природу. Которая всегда берет свое.

Они выпили за природу.

Постепенно застолье набирало силу. Живым блеском умылись глаза, громче, уверенней зазвучали голоса, раскраснелись лица. Кто-то уже широко жестикулировал со стаканом в руке, расплескивая во все стороны шнапс. Слышался чей-то хохот. Справа, за соседним столом, грянули было «Лили Марлен», но быстро умолкли, видимо, отвлекшись на что-то другое.

«Правильно, – думала Эрика, – рановато для «Лили Марлен». Еще парочка стаканов, а то и все три».

Заиграла музыка, кто-то врубил на полную катушку старый, как мир, и такой же прекрасный медленный фокстрот. Тут же нашлись и желающие потанцевать. Эрика оглянуться не успела, как Белинда заскользила по чистой гладкой палубе в объятиях командира эскадрильи обер-лейтенанта Ганса Шефера.

«Хм, – подумала она, – а как же техник-оператор Грета из штаба? Впрочем, не мое дело. Каждый веселится, как может».

– Р-разрешите?

Эрика повернула голову. Рядом с ней стоял молоденький белобрысый лейтенант из третьей эскадрильи, чье имя она запамятовала, так как прибыл он на борт линкора для дальнейшего несения службы как раз в то время, когда Эрика лежала в госпитале после героического отражения астероидной атаки.

По слухам, был лейтенант сыном какой-то шишки в руководстве Рейха – старого друга командира корабля оберста Карла Хейнца, сильно проштрафился на почве неумеренного употребления алкоголя, и оберст, по просьбе друга, взял молодого оболтуса к себе на перевоспитание.

Что ж, судя по слегка уже расфокусированному взгляду лейтенанта, процесс перевоспитания затормозился там же, где и начался. На лишнем стакане шнапса.

– Вы что-то хотели сказать? – холодно осведомилась Эрика.

– Я хотел сказать, фройлян, что хочу вас… – лейтенант сделал многозначительную, как ему казалось, паузу, пьяно ухмыльнулся и продолжил: – Пр-ригласить на танец. Фокс-трот. Р-разрешите?

Лотар, вспомнила Эрика, его зовут Лотар. Фамилия Нойманн. То есть новенький. Символично.