Карл Гансович, просмотрев запись, тут же стал куда-то звонить. Сердце у Ольги колотилось от переживаний, и она с мольбой смотрела на отца. А тот расхаживал по холлу и продолжал звонить и с кем-то говорить. Наконец, кажется, дозвонился до кого надо и надолго замер, слушая, что ему говорят. Потом сказал только одно слово: «Хорошо!» – и убрал телефон от уха.

Но на этом эпопея переговоров не закончилась. Прежде чем набрать следующий номер, он повернулся к дочери:

– Олечка, иди скажи маме, что ужин задерживается…

Загралов вновь оказался на свободе, когда небо уже стало темным. На улице оказалось неожиданно ветрено и холодно, зима никак не сдавалась. Иван засунул руки в карманы куртки и поспешил к метро.

Он подписал целую кипу бумаг: уведомление о неразглашении того, что произошло в институте, и об уголовной ответственности в случае излишней болтовни; заявление о неимении претензий к данному учреждению; справку о том, что ему вернули все вещи, деньги и документы (телефон был в нерабочем состоянии, как и сама сим-карта: вода всё закоротила на веки вечные). А еще с него взяли подписку о невыезде. Последним было подписано обещание больше не устраивать подобного.

Иван хихикнул, прочитав этот документ:

– И кто такие бумаги выдумывает?

– Наше дело предупредить, ваше подписать, – осадил его майор Кряжев. – И скажите спасибо, что за вас похлопотал отец вашей близкой подруги. Я бы вас в воспитательных целях еще с недельку в камере продержал, чтобы навсегда отбить охоту так шутить…

По пути к дому Ольги Иван зашёл в цветочный магазин и купил внушительный букет белых роз.

Дверь подъезда стала открываться, когда до неё оставалось два шага. В холле со своего поста приветливо кивнул охранник, которого Загралов видел впервые:

– Добрый вечер, Иван Фёдорович! Ольга Карловна дома.

Поднявшись на лифте, он позвонил в дверь. Ольга открыла – она была уже идеально накрашена и причёсана, но в халате.

– Привет! – сказала она и сделала шаг назад, пропуская его в квартиру. – Ох, какие розы! Давай, быстро мойся, папа и мама уже ждут. Я пошла платье надевать.

Девушка упорхнула в спальню, а Иван, сняв куртку, направился в ванную.

Он лихорадочно мылся под душем, избавляясь от запахов казённого дома и арестантского облачения, когда дверь открылась. Не глядя на него, Ольга повесила одежду на вешалку возле зеркала:

– Я тут тебе кое-что купила на свой вкус. Надевай! – и ушла.

Вытершись оказавшимся на месте зелёным полотенцем, Иван стал примерять одежду. Трусы… носки… брюки… рубашка…

Он вышел из ванной, подошёл к Ольге, привлёк за талию к себе и заглянул в глаза:

– Ты на меня не сердишься?

– Ты вернулся – и это главное. Не знаю, что ты натворил, но, надеюсь, ты мне расскажешь. А сейчас отпускай меня… бери цветы… улыбайся… Молодец! Пошли к тестю и тёще!

Илья Степанович Резвун тоже первого апреля вернулся домой поздно. И мало ему было мерзкого настроения, так ещё и Елена с самого порога стала закатывать скандал:

– Ведь сегодня воскресенье, выходной! А я его провела в четырёх стенах, тебя ожидая!

– Малышка, тебя наручниками не приковывали, так что могла идти куда угодно.

– На звонки не отвечал, – не унималась Елена. – Я вся извелась от переживаний.

– Не надо за меня переживать…

– Так тебе плевать на мои чувства?!

– Всё, хватит! – прикрикнул на девушку Базальт и пошёл на кухню, бормоча себе под нос: – На работе аврал устроили, все нервы вытянули, ещё и тебе неймётся!..

Елена направилась за ним, уже спокойно сказала:

– Иди, мой руки, сейчас ужинать будешь. Ещё вчерашние изыски остались, которые Ванюша приготовил.

– Ванюша! – буркнул Базальт. – Хорош оказался Ванюша. Готовит он, конечно, отлично, а вот по жизни – ещё тот тип! Как оказалось… Такое учудил у меня на работе из-за своей паранойи, что чуть ли не весь институт на ушах стоит. Вот и забрали его куда надо – мой шеф так сказал.

– Я знаю. Звонила только что Ольге. Её отец Ваню уже выручил, сейчас Ольга с ним у родителей. Сидят, ужинают.

– Вот как? – Базальт ошарашенно замотал головой. – Ну надо же!

– Ой, они такую бурную романтическую ночь вместе провели, что неприступная королева экрана теперь готова вокруг Ванюши мотыльком порхать.

– Не понял? Какая может быть буря, если он… – Базальт осекся.

Елена, не обратив внимания на его слова, восхищённо закатила глаза:

– Ольга говорит, что подобное удовольствие ей даже и не снилось…

Базальт задумался и пробормотал:

– Выходит, пришёл в себя Ванюша…