В палату уверенно вошел Валерий Шубин. На его холеном лице играла добродушная улыбка.

— Я слышал, наш больной нарушил режим? — весело произнес он. — Придется привязывать вас к постели.

Липецкий весь сжался и опустился на кровать. Юля, кивнув мужу, потащила Валерия в коридор, проговорив:

— Мы сейчас вернемся, дорогой.

Они отошли к окну, стараясь не привлекать к себе внимания больных.

— Что с моим мужем? — спросила женщина. — Почему он сбежал?

Шубин сморщился:

— Этот старый дурак Татаринов не смог организовать должное наблюдение. Находись Кирилл у меня в клинике…

Липецкая перебила его:

— Кирилл сбежал после твоего сеанса!

Валерий со злостью взглянул на бывшую подругу:

— Ты так думаешь? Тогда мне здесь нечего делать, разруливай ситуацию сама.

Он повернулся, чтобы уйти, однако женщина не позволила ему это сделать:

— Извини. Понимаешь, это нервы… Почему ты не позвонил мне вчера?

— Потому что я не был готов к разговору с тобой, — твердо сказал врач.

— Это неправда. — Юля покачала головой. — Ты считаешься лучшим специалистом. Неужели тебе совсем нечего мне сказать?

Шубин захрустел переплетенными пальцами:

— Возможно, тебе не понравится то, что ты услышишь. Но я еще не вполне уверен… Именно поэтому я не тороплюсь с вердиктом. Дай мне еще несколько дней.

Она крепко сжала его руку:

— Поклянись: от меня ты не скроешь ни единого факта. Пусть страшная, но правда.

Врач отвел глаза в сторону:

— Если это то, о чем я боюсь подумать, ты должна будешь узнать об этом. Но дай мне время. И не звони первая. Я все равно ничего тебе не скажу, пока не проведу необходимое лечение. Договорились?

Липецкая слабо улыбнулась:

— Да.

— А теперь иди домой. Завтра Кирилла, скорее всего, переведут ко мне в клинику. Оттуда он не сбежит. Слушайся меня, пожалуйста. — Он слегка коснулся губами ее щеки, и она не воспротивилась этому.

— Ладно, Валера.

— До встречи, дорогая.

Передвигаясь с трудом, словно к ее ногам были привязаны пудовые гири, женщина вышла в больничный сад и села на лавочку под туей. Прохладный ветер неприятно обдувал ее плечи и спину. Бархатный сезон в Крыму заканчивался. Осень все заметнее вступала в свои права, щедро бросая пригоршни золота на деревья и кусты. Лишь вечнозеленые крымские растения напоминали о недавнем лете. Зазвонил телефон. Юля, увидев на дисплее имя отца, не стала отвечать. Михаил Васильевич захочет, чтобы последние теплые дни она провела на даче. Что ж, там красиво, вода в море еще теплая, однако куда ей убежать от тягостных мыслей, как сверло пронизывающих ее мозг? Особенно сейчас, когда Валерий, от которого она ждала успокоения, явно намекнул на большие проблемы у Кирилла. Что же он имел в виду?

Игорь Серов шел по парку Героев с недовольным видом, катя перед собою коляску с маленьким Антошкой. Всю ночь ребенок не мог уснуть, и они с женой маялись возле его постели. Утром Антон немного поспал, но вскоре снова заплакал и потянул ручонки к коляске. Это означало: он хочет погулять. Татьяна быстро одела мальчика, и Игорь, глаза у которого буквально слипались, покорно пошел с сыном в располагавшийся неподалеку от их дома парк. Молодой отец уповал на то, что малыш уснет крепким сном и тем самым позволит и ему прикорнуть на одной из уединенных лавочек. В будний день в парке обычно мало народу. Антон оправдал ожидания Игоря и сразу засопел. Серов шел по платановой аллее, выбирая укромное местечко. Впрочем, он уже знал, куда направится. Три лавочки, окруженные леском, где росли крымская сосна, можжевельник и кипарисы, стояли неподалеку от морского побережья. Он развернул коляску и покатил ее в сторону пляжа. Скамеечки действительно пустовали. В жаркие дни их обычно облюбовывали пожилые мужчины с газетами в руках или мамаши с колясками. Пристроив коляску под сосной, Игорь плюхнулся на ближайшую лавочку — и с криком вскочил. Она была залита чем-то красным и липким, скорее всего, кровью. Кровавая дорожка тянулась в заросли терна. Как завороженный, Игорь пошел по ней. То, что он увидел в кустах, заставило его броситься к коляске, развернуть ее и помчаться к ближайшему автомату. Он не знал, как по мобильному дозвониться в милицию.

— Значит, у нас снова труп, — констатировал Алексеев, осматривая искромсанное тело высокой брюнетки.

— На сей раз мы знаем ее личность. — На Сирченко было страшно смотреть. Лицо его покрывала мертвенная бледность.

— Ты ее знаешь? — Юрий вложил в свой вопрос как можно больше удивления.

— На трассе она была известна как Лола. — Каждое слово давалось оперативнику с трудом.

— Проститутка, — сказал майор. — Значит, все же это маньяк.

Алексей опустился на лавочку.

— Я видел ее вчера.

Юрий поднял белесые брови:

— Да? И где?

— Дома у Артура Сазонова. Она пришла к нему и Карине в гости.

Во взгляде Алексеева отражался все больший интерес:

— Она слышала, о чем вы говорили с Артуром?

— Не должна была, — отозвался Сирченко, но как-то вяло. — Если только парочку последних фраз. Но вряд ли они были так уж важны…

— А для нас важна каждая деталь, — не согласился с ним майор. — Значит, ты познакомился с ней только вчера?

— Нет, — капитан покачал головой. — Она была первой, кого я встретил на трассе, когда поехал к путанам расспрашивать их о Линде. Она и ее подруга Пегги.

— Эту Пегги мы обязательно допросим, и… — Алексеев оборвал фразу.

К ним спешил старший лейтенант Витя Климов:

— Вот это я нашел в кустах.

Перед взорами изумленных оперативников предстала толстая золотая цепь с массивным крестом. Крошечные бриллиантики, искрившиеся в лучах солнца, напоминали росинки.

— Упакуй, — дал команду майор и повернулся к Сирченко: — Это украшение Лолы?