— Уильям, мне нужно поговорить с тобой. Сколько же можно расстраиваться из-за нашего…

— Ничего «нашего» не существовало. Это был мираж. — Он, наконец, повернулся к ней лицом, и его ледяной взгляд пригвоздил ее к месту. — И ты это знаешь.

Она смутилась, ее кожа порозовела, словно он нанес ей удар.

— Прости, я была не права, поступив так тогда. И…

— Уходи.

Ему пришлось стиснуть зубы. В ней было что-то такое, что просто гипнотизировало до потери сознания, что делало почти невозможным отвести взгляд.

Проклятие, он должен справиться с этим! Ведь прошло уже так много лет.

— Я не могу уйти. — Сжав руки в кулаки, она снова опустилась в кресло. — Я проделала этот путь сюда и… — У нее внезапно сорвался голос. — Уильям, я в отчаянии.

Любого другого мужчину ее слезы тронули бы, но он оставил без внимания это явное притворство.

— Найди другого дурака, Маркейл. Прежний уже не годится.

— Уильям, ты должен выслушать меня. — Она вцепилась в подлокотники кресла. — Никто другой не может мне помочь.

— А как же твой любовник? Или Колчестер наконец пришел в себя и отказался покровительствовать тебе?

— Конечно, нет. — Она поджала губы. — Но это сугубо личное дело.

— Личное? Или секретное? Это два совершенно разных понятия.

— И то и другое. Я не могу поделиться этим с Колчестером.

— Ты ему не доверяешь?

— Доверяю, но дело может вызвать скандал, а я не хочу, чтобы он или кто-либо другой пострадал.

— А-а, — сделал вывод Уильям после того, как несколько мгновений всматривался в нее, — стало быть, Колчестер уже не может тебе помочь.

Ее щеки стали пунцовыми.

— Что бы ты ни говорил о нем, он в свое время помог мне, как никто другой.

— Если под словом «помог» ты подразумеваешь «дал большую сумму денег», то уверен, что это правда. Граф — богатый человек.

Она равнодушно пожала плечами, но лицо у нее исказилось, и Уильям получил удовольствие, ощутив, что ее потрясающее сценическое мастерство приближается к своему пределу.

Эта женщина зарабатывала себе на жизнь тем, что служила в театре на «Друри-Лейн». Маркейл Бичем была красивой, умной и, как сообщалось, величайшей актрисой, которую когда-либо рождала Англия.

Скользнув по ней взглядом, Уильям отметил, что ее элегантное платье вряд ли можно было назвать скромным. И это ее другой способ заработать себе на жизнь, твердо напомнил он себе. Она отдает себя всем, предложившим наивысшую цену.

— Колчестеру вполне по карману содержать тебя.

— Уильям, пожалуйста. Неужели ты не можешь забыть о прошлом всего на несколько минут, чтобы выслушать меня? Я… — Она замолчала, и он заметил в ней некоторую неуверенность. Но была ли она подлинной? — Послушай, я пришла попросить тебя об одолжении.

— И слушать не хочу.

Он с горечью засмеялся.

— Ты даже не знаешь, о чем я прошу.

— И не хочу знать. Все, что как-то связано с тобой, мне неинтересно.

О чем он думал, поверив словам актрисы? Просто был по уши влюблен — страстно, безумно, безрассудно. Теперь он стал старше и знал ей цену. Бросив на нее взгляд, Уильям увидел, что Маркейл так же хороша, как прежде, а возможно, черт побери, стала еще привлекательнее. Ее красота созрела, как и ее тело. Прежняя хрупкая, застенчивая девушка исчезла, на ее месте появилась очаровательная взрослая женщина, державшаяся с уверенностью, которую нельзя было изобразить с помощью актерского мастерства.

— Прошу тебя, Уильям, это важно. И для меня обращаться к тебе тоже нелегко.

— Мне наплевать, легко ли это для тебя, — холодно усмехнулся он и, отодвинув кресло, опустился в него. — Как ты пробралась сюда? Команда не предупредила, что у меня гость.

— Я поднялась на борт до рассвета.

— У сходен всегда стоит вахтенный.

— Он спал.

A-а, это именно то нарушение на вахте, о котором упомянул Макдугал.

— Я чувствую здесь какой-то подвох. Я знаю тебя, Маркейл Бичем, и не могу тебе доверять.

— Ты не знаешь меня и никогда не знал.

Она говорила с такой уверенностью, что Уильям был просто поражен.

У него неожиданно пропало желание тотчас же выгнать ее, и, откинувшись в кресле, он сложил руки на груди. Уильям, конечно, мог бы с легкостью поднять ее и вышвырнуть из своей каюты, но не хотел дотрагиваться до этой женщины, боясь пробудить воспоминания, которые снова могли всплыть на поверхность, стоит только коснуться ее кожи.

Некоторые вещи лучше не проверять.

— Значит, я зря потратила время, придя сюда?