Возле палаток никого не было. Саид курил и думал. Он был доволен сделанной работой, как рыбак, закончивший все приготовления, перед тем как отправиться ранним утром на рыбную ловлю.

Расстилавшееся перед ним море было спокойным и приветливым, по его глади пробегали последние отблески солнечных лучей. Это его мир, его вселенная, его юность. В порту стояли суда, покачиваясь у причала, в полутьме вырисовывались их мачты, как качающиеся деревянные шпили. Некоторые шхуны не спускали парусов, у большинства же они были свернуты. Ветер играл парусами. Саид привык различать настроение ветра, угадывать его норов, особенно накануне выхода в море.

Вдалеке, у острова Арвад, виднелись корабли, шлюпки, моторные лодки, бегущие по морю, — их силуэты отчетливо вырисовывались на горизонте.

Искупавшись, спутники Саида вышли из моря. Они бегали наперегонки, подымая фонтаны брызг, и капли воды стекали по их порозовевшим телам. Люди спешили к Саиду, словно хотели рассказать ему об испытанном наслаждении. Некоторые из них ринулись к палаткам, чтобы умыться и переодеться до наступления полной темноты.

Солнце скрылось, купальщики разбежались, море опустело, и только ветер продолжал будоражить его, гоня волны к берегу. По ночам какой-то неведомый дух завладевает морем. Рождаясь из черной бездны, он спускается к гребням волн, размахивая невидимыми крыльями над своим водным царством, парит над его обитателями, над узниками кораллов и раковин, сердца которых поверяют звездам свои тайны и постепенно превращаются в белые жемчужины. Саид Хаззум знает о существовании этого духа, ощущает это всеми органами чувств, всеми своими клетками, которыми он дышит, как дышит морская трава, благоухающая в такие вечера, как этот.

Вспыхнули, осветив побережье, фонари; шум в палатках усилился — это возвращались последние купальщики, теперь Саид может покинуть свой пост и искупаться в море.

Как сладки мгновения, предшествующие погружению в воду. Он заплывает далеко-далеко и, оставшись наедине с морем, восклицает: «Любимое, о любимое, я вернулся к тебе!!!»

Медленно поднялся со своего места, затоптал ногой окурок, настиг крабика, выбравшегося из своей норы, неторопливо ползущего по песку. Крабы вылезают из нор с заходом солнца и разбредаются по влажному песку. Он всегда любил эти маленькие морские создания.

Саид стремительно побежал к воде, стрелой бросился в волны. Ударив ногами по воде, он нырнул в глубину и поплыл как рыба, погрузившись в ласковые объятия моря.

Ему кричали с берега:

— Саид!

— Саид! Са-ид!

— Вернись, Саид!

Он слышал голоса и радовался: его зовут, значит, за него боятся. Но чего они боятся? Моря?.. Как сказать им: «Не бойтесь моря»? Бесполезно: если он попытается объяснить это, слова замрут на его губах.

Любить надо молча. Безмолвно. Взгляни в глаза. Что они говорят? Кто переведет их речь? Язык беспомощен. Взгляд красноречивее слов.

— Саид!

— Эй, Саид! Са-ид!

— Вернись, Саид!

Саид продолжал плыть. Ему не хотелось возвращаться. Не только из любви к морю, которое манило его своей глубиной. Как заставить этих людей испытать волнение, тревогу, показать им разницу между человеком, для которого море всего лишь забава, и тем, кто в море влюблен?

Он заплыл так далеко, что пляжа не было видно, лишь светились окна домов, фонари на террасах да реклама на крыше кафе. Вода вокруг него стала свинцовой. Густая мгла обволакивала его. Внезапно Саид понял, что уплыл слишком далеко от берега и надо возвращаться, если он не хочет остаться в воде до утра. Он перевернулся на спину и, чувствуя душевный подъем, медленно поплыл обратно, считая звезды. Если бы он был в Басите, то развел бы костер. Какое удовольствие сидеть у костра на берегу в такой поздний час или резвиться вокруг огня, словно первобытные дикари, исполняющие ритуальные песни и танцы!

Там, в Басите, леса соседствуют с морем. Веет ароматом сосны, ночью кроны деревьев словно сливаются в огромный черный монолит. А когда светит луна, они, словно невесты духов, воздевают вверх ветви в священном экстазе.

А здесь — ни лесов, ни костров. Только фонари, словно факелы, рассеивают свет, алмазной россыпью отражающийся на песке, это только усиливает атмосферу таинственности ночи.

По этому клочку суши снуют люди, мелькают их тени, как бы стараясь обогнать своих владельцев. Люди собираются на эти приятные посиделки ночью, когда дуновение ветерка уже холодит кожу, как мятная таблетка язык, и бодрит. Саид незаметно проскользнул в свою палатку, стал готовиться к ужину. Он умылся, оделся, открыл бутылку пива и стал пить, с наслаждением смакуя охлажденную жидкость, как всегда после купания. Он отдыхал, сидя перед палаткой, а его спутники, оживленно болтая, дружно готовили ужин. Женщины варили суп, и пар над котлом поднимался в воздух, клубился, как белый дым. Они открывали консервы, разворачивали свертки с едой, расставляли тарелки. После долгой поездки на авто мобилях и купания в море ужин был одним из самых приятных моментов путешествия. Люди ели с заметным аппетитом, перебрасывались шутками, весело, совсем по-детски смеялись.

Палатки с подвешенными на шестах лампами напоминали палаточный городок в пустыне. Перед одной из них стоял стол, собаки подбирали остатки пищи, вокруг сновали маленькие крабы. Взошла луна, начался прилив. В ночной тишине мерно звучала монотонная мелодия волн.

Когда все поели, мужчины закурили, и началась столь любимая Саидом вечеринка у моря. Он любил бодрствовать на берегу моря и любоваться светом луны, зная наперед, что сон в такие ночи, как эта, все равно не придет. Когда спутники разойдутся, он будет в одиночестве созерцать морскую гладь, вспоминая события своей жизни.

Саид был весел во время пикника, с удовольствием слушал рассказы спутников о море и радовался, как ребенок, — ведь они говорили о чем-то очень ему дорогом и близком. А потом и он сам поведал им историю старого моряка.

Однажды, когда моряк нес вахту на носу корабля, он услышал дивный голос. Потрясенный песней, моряк бросился в воду, выражая этим свое восхищение.

— В воду?! — в полном недоумении воскликнула одна из женщин.

Саид подтвердил:

— Да, госпожа, в воду.