– Хорошо. Я решу, – пообещала она сестре. Стала подыскивать вескую и обоснованную причину для развода, хотя и не была уверена, что старший лейтенант Ильинский станет ее удерживать.

С Ярославом Тимофеевичем Тульевым, директором ювелирного магазина, все оказалось просто. Когда в очередной раз он попытался зажать Ирину в своем кабинете, она не отказала ему. Поломавшись для вида, чтобы «папашка», как звали директора девчонки в магазине, не принял ее за шлюху, Ирина удобно расположилась на небольшом диване. Теперь им никто не помешает. Все продавщицы ушли домой, и в магазине они остались совсем одни. Почему бы не приласкать его?

Ярослав Тимофеевич пыхтел как старый бычок, но удовлетворить молодую женщину, к которой долго пристраивался, не сумел. Видно, переволновался. Каких-то две, три минуты, и «папашка» кончил. А Ирина… даже еще не вошла во вкус. Не поверила, что все кончилось.

– И это все? – изумилась она, увидев, как Ярослав уже натягивает штаны, промочив горлышко стопкой коньяку. И ей налил.

– Извини, Ирочка. У меня сегодня был трудный день, – сказал он, ничуть не смущаясь за свою слабость. Видно, не с ней одной уже проделывал такое. А насчет трудного дня, Ирина поняла, отговорка. Все мужчины, когда не могут еще, говорят то же самое.

«Ладно, лапуля, – решила про себя Ирина, чмокнув Ярослава в дрябленькую щечку. – Попробуй теперь отвертись, скажи, что ребеночек не твой. Я тебя по судам затаскаю. Ты мне денег выплатишь больше, чем заработал за всю свою жизнь. Слабак потлявый».

Вернувшись домой, Ирина от соседей узнала, что приезжали с телеграфа, оставили телеграмму. Оказалось, старший лейтенант Ильинский получил серьезное ранение и сейчас находится в госпитале в Душанбе. Поначалу растерялась, а потом даже обрадовалась.

– Вот он шанс разбежаться по-хорошему, – сказала она себе и на следующий день, отпросившись у Ярослава, поехала в аэропорт.

– Вот ваш муж, – сказал врач, указав на кровать, где лежал человек с забинтованной головой. Страсть смотреть на такого. Вроде и не Руслан это, не похож. Так и хотела сказать врачу.

Он спал, и Ирина почувствовала неудержимое желание развернуться и уйти. Потом поговорить с ним о разводе, когда поправится. Но чтобы уж не выглядеть совсем подлой, решила остаться и шепотом спросила у врача:

– А почему у него повязка на правом глазу?

Врач был не намерен ничего скрывать от верной подруги боевого командира спецназовцев. Поэтому сказал прямо, как есть:

– Видите ли… Ваш муж получил серьезное осколочное ранение в голову. Один из осколков попал прямо в правый глаз. Мы ничего не могли сделать. К сожалению, медицина тут оказалась беспомощной.

– Так он что, остался без глаза? – Ирина растерялась. Иметь одноглазого мужа?.. Да с таким на людях стыдно показаться. Ну и дела.

– Зато он живой. Вас это не радует? А глаз… в конце концов, можно вставить стеклянный. У нас тут много таких раненых. И ничего. Живут. И ваш жить будет. Здоровье у него крепкое. Операцию перенес стойко. Так что радуйтесь. – Чтобы не мешать радостной встрече супругов, врач деликатно удалился, прикрыв дверь.

Ирина подошла, села рядом на табуретку. Попыталась разбудить мужа. Но если он не проснется, она нисколько не огорчится.

– Руслан, – позвала она, надеясь, что сон его крепок и он не услышит.

Он открыл левый глаз, в упор уставился на нее. И Ирина вздрогнула.

– Я не сплю, – сказал он довольно жестко. Раз она не кинулась к нему на грудь, не пролила слезу, значит, не жалеть его приехала. Да и зачем он ей такой? Зачем жизнь ломать ей? А может, примет? Все-таки он муж. В глубине души он не терял надежды. Но готов был и к худшему. Давно привык к превратностям судьбы. Да и не баловала она его никогда. Поэтому не стал дожидаться, пока она скажет, сам спросил:

– Ты хочешь со мной развестись?

На этот раз глаза ее сделались немного влажными. Но она поборола слабость, не дала волю слезам. Ехала сюда, чтобы сказать ему это.

– Да. Прости, Руслан. Если можешь. Я хочу уйти от тебя. Понимаешь… В жизни все так хитро переплетено… Пока тебя не было, я встретила…

– Не надо. Не говори ничего. Я не хочу слушать твои объяснения, – опустошенным голосом произнес он, прервав ее объяснения. – Если надумала, уходи. Я не против, – сказал и отвернулся.

– Сука ты! – сказал он, так и не повернув головы к ней, когда Ирина уже уходила из палаты. – Уходи.