— Прекрасно слышу и, не подвергая ваши слова сомнению, требую, однако, чтобы кто-нибудь удостоверил вашу личность.

— Ничего не имею против. Какие вам нужны доказательства?

— Я пошлю за кем-нибудь, кто вас знает.

— Меня?

— Да, вас. Почему вы удивлены? Разве у вас нет знакомых?

— Конечно есть… — пробормотал сыщик, приведенный в полное замешательство.

Сен-Сирг продолжал:

— Граф де… бывший товарищ вашего отца и мой собственный, которого вы просили помочь вам стать дипломатом, говорил мне о вас.

— Я? Дипломатом? Не может быть! Это, видно, другой д’Эспайяк.

Негодяй рассчитывал взять дерзостью, но в глубине души был совершенно обескуражен. Его хитрость истощилась, положение казалось безвыходным. Им овладело желание все сказать, во всем признаться, лишь бы его отпустили… Но проклятый метельщик запер дверь.

Бланш взглядом подбадривала своего соучастника. И, сам не соображая, что говорит, Николя твердил: «Это другой, это наверное другой д’Эспайяк!»

— Увидим! Я сейчас пошлю за графом, — сказал Сен-Сирг. — Он живет близко и не откажется зайти ко мне.

Гектор обрел наконец дар речи:

— Кузен, вы решаетесь потревожить столь важную особу, чтобы устроить очную ставку?

— Пустяки! Он охотно окажет мне эту услугу.

— Но, сударь, все мы попадем в более чем смешное положение. Что касается меня, никакой очной ставки я не допущу. Для вас должно быть довольно моего слова, слова моей сестры. И если мы утверждаем, что этот господин — д’Эспайяк, вы обязаны нам верить…

— Их слово! Нашли на что полагаться! — воскликнул Леон-Поль. — Разрешите, я вам объясню, господин Сен-Сирг, и вы убедитесь сами!

И, несмотря но новые протестующие возгласы, честный метельщик кратко рассказал о западне, в которую его поймали.

— Вам нужны доказательства? — заключил он. — Я готов взять свои слова обратно, если эти молодчики вывернут карманы.

К изумлению Сен-Сирга, Николя согласился. Агентурное удостоверение находилось у него в пальто, оставшемся в номере. Никаких компрометирующих вещей и документов при нем не было. Беспокоил его только бумажник. В конце концов что тут особенного, если у виконта д’Эспайяка найдется тысячефранковый билет?

Граф де Мериа, вне себя, побагровев, наблюдал, как сыщик подвергается оскорбительному обыску.

— Откройте дверь! — настаивал он. — Господин д’Эспайяк не понимает, как унижают его честь. Видно, безумие заразительно… Но я ни за что на свете не соглашусь присутствовать на…

Торжествующий возглас Леон-Поля прервал его слова. Среди предметов, извлеченных сыщиком из карманов и выложенных на стол, оказался бумажник. Бывший учитель открыл его и обнаружил тысячефранковую ассигнацию.

— Вот! — воскликнул он, протягивая ее Сен-Сиргу. — Вот доказательство того, о чем я вам говорил! Деньги, украденные у меня этими мазуриками!

Николя потянулся было за ассигнацией, но старик зажал ее в руке.

— На сей раз, кузен, — проговорил де Мериа, натянуто засмеявшись, — совершенно очевидно, что этот человек спятил. Не оскорбляйте же нас, вынуждая слушать его бредни!

Сен-Сирг был близок к тому, чтобы согласиться с Гектором. Леон-Поль, должно быть, и в самом деле сошел с ума. Мог ли граф де Мериа, дворянин, аристократ, пасть так низко? Да и возможно ли обокрасть бедняка, у которого ломаного гроша не водилось? Нет, нет! Это обвинение, если рассудить здраво, исходило либо от мошенника, либо от безумца.

— Милостивый государь, — сухо обратился миллионер к Леон-Полю, — это уже переходит все границы. Я не допущу, чтобы в моем присутствии клеветали на моих родственников. Ваша шутка — дурного тона и зашла слишком далеко. Возможно, претензии этого господина, который ведет себя как провинившийся лакей, — он указал на Николя, — и впрямь чрезмерны. Но что касается графа де Мериа…

— Они друзья или нет? — спросил Леон-Поль.

— По-видимому.

— Разве господин де Мериа не ручался сейчас честным словом, что этот негодяй — действительно, д’Эспайяк?

— Ваша правда.

— Значит, они одного поля ягода. Иначе как объяснить их совместное появление и у меня, и у вас? Они и здесь продолжают какие-то гнусные козни.

Что мог возразить Сен-Сирг? Тем не менее он все еще сомневался, пытаясь бороться с Очевидностью.

— Но кто мне докажет, что сами вы не ошибаетесь? — взволнованно спросил старик.

— Взгляните на эту ассигнацию, господин Сен-Сирг, и спросите самозваного д'Эспайяка, что написано карандашом на ее полях?

Богач надел очки и прочел про себя: