Замелькавшие перед глазами картинки, казалось, не имели никакого отношения к реальной действительности. Они напоминали фрагменты программы новостей или, хуже того, кадры из плохого фильма о войне в Персидском заливе. Честно говоря, я бы сразу отвела взгляд, если бы не узнала человека в оранжевом тряпье, сидящего в центре экрана. Боже мой! Как только я увидела его угловатую фигуру, черты лица, его большие сильные руки, связанные веревкой, и эту недовольную гримасу, в которую складывались его губы всякий раз, когда ситуация оборачивалась не так, как он хотел, я тотчас же поняла, что не в силах смотреть дальше.

— Что… что это? — пролепетала я.

Полковник Аллен остановил запись:

— Это видеодокумент, подтверждающий, что заложник жив. Он был получен на прошлой неделе из неизвестного пункта в турецкой провинции Северо-Восточная Анатолия. Как видите, здесь заснят…

— Мой муж, я вижу, — оборвала я, ощущая ком в горле от тоски и страха. Непроизвольно я крутила на пальце обручальное кольцо, пытаясь совладать с подступающими рыданиями. — Но как же это возможно? Кто его похитил? И зачем? Чего они хотят?

— Успокойтесь, прошу вас.

— Успокоиться? — хрипло проговорила я. — Как вы это себе представляете?

Официант кафе «Кинтана» бросил быстрый взгляд в нашу сторону, когда услышал мой истерический тон. Голос мой зазвенел от злости, слезы брызнули из глаз, а грудь сдавило от нехватки воздуха. Взяв меня за руки, полковник многозначительно посмотрел на официанта, то ли запрещая ему соваться не в свое дело, то ли убеждая, что все в порядке. Так или иначе, тот убрался в другой конец зала.

Аллен снова переключился на меня:

— Я отвечу на все ваши вопросы, сеньора Фабер. По крайней мере на то, что известно мне и моему правительству. Но мне нужно, чтобы и вы в свою очередь нам помогли. Вы понимаете?

Я не могла ответить. Мой взгляд был прикован к застывшему изображению Мартина. Его с трудом можно было узнать. Эта многодневная щетина, всклокоченные волосы, покрытая язвами кожа… Меня охватили мучительные угрызения совести. Как я могла быть такой бесчувственной? Почему отпустила его одного в такое путешествие? В моей памяти вспыхнули яркие воспоминания о нашей последней ссоре. Она произошла незадолго до его вылета в Ван, близ Арарата. Я бросила ему в лицо горькое обвинение в том, что целых пять лет он использовал меня в своих экспериментах, и поклялась, что никогда больше не буду принимать в них участие. «Даже во имя нашей любви?» — спросил он, удивленный моей яростью. «Ни за что на свете!» Теперь же я проклинала свой характер. Неужели это я довела его до такого положения?

— Во-первых, вы должны знать, что одна террористическая организация взяла на себя ответственность за его похищение, — уточнил Аллен, игнорируя мои стенания. — Это Рабочая партия Курдистана, нелегальное политическое движение марксистского толка, десятилетиями оказывающее сопротивление турецким властям. Хорошая новость состоит в том, — он улыбнулся, — что за ними числится длинный список похищений, но большинство заложников, в конце концов, остались живы. Менее хорошее известие — это то, что в данном случае они действовали на удивление безупречно. Не оставили никаких улик, никаких ниточек. По правде говоря, даже наши спутники не смогли их обнаружить.

— Спут…ники? — пробормотала я, подавляя всхлип и не веря своим ушам.

— Мое правительство обращается к вам, и это наша последняя надежда. — Полковник вновь разулыбался. — До знакомства с вами ваш муж сотрудничал в ряде проектов первостепенной важности для нашей страны. Он владеет деликатной информацией, которая никак не должна попасть в чужие руки, тем более в эти. Поэтому я здесь. Я хочу помочь вам спасти его, но и вы должны нам помочь. Вы меня понимаете?

— Нет… не уверена.

Меня снова захлестнула волна сумбурных мыслей. Мартин никогда не проявлял особой откровенности, рассказывая о своей жизни в Вашингтоне. Скорее, он мельком упоминал о подобном этапе своей биографии. Словно бы что-то смущало его в этих воспоминаниях, подобно тому как мужчины считают политически некорректным говорить о бывших подружках в присутствии законной супруги.

Николас Аллен тем временем сменил тему, повергнув меня в еще большее недоумение.

— Я прошу вас досмотреть видео до конца, сеньора.

— Что?

— Поверьте, я делаю это не с целью усугубить ваши мучения, а для того, чтобы вы помогли нам расшифровать послание, адресованное вам.

— Мне? На этой записи?

Мои руки снова задрожали.

— Вам. Хотите посмотреть?

Экран компьютера вновь засветился, окрасив в голубые тона уголок кафе. Полковник прокрутил запись вперед и остановил ее на седьмой минуте. Я с силой прижала руки к груди, будто бы это могло помочь мне сдерживать эмоции. Контрастность изображения была выведена на максимум. Снова увидев изможденное лицо мужа, я приготовилась к худшему.