Шрифт:
— Как только ваш адамант заработает, — вещал армянин, — камень Мартина тут же откликнется благодаря резонансу. Это явление натурфилософы, подобные Джону Ди и Роджеру Бэкону, называли speculum unitatis, зеркальное единство, а современные физики определяют как квантовое переплетение. Представьте себе: две ядерные частицы, происшедшие от одной «матери», всегда будут действовать одинаково, независимо от разделяющей их дистанции.
— И так мы сможем узнать, где находится Мартин? — спросила я с недоверием.
— Именно. Мы располагаем технологией, позволяющей отследить любое электромагнитное излучение такого типа, как у ваших камней, где бы оно ни возникло. Если адамант Мартина среагирует на ваш, мы получим координаты почти одновременно. Вы делайте свою часть работы. А это предоставьте мне…
— А если он не заработает? — вымолвила я с тревогой, не представляя себе, как далеко простираются щупальца этого странного человека. — Если вообще ничего не выйдет?
— Сеньора, у вас есть дар. Сосредоточьтесь на своем камне и читайте любую молитву, какую помните. Это все, что требуется.
Он не оставил мне выбора.
Дрожа, я взяла в руки адамант и вынула его из серебряной оправы, превращавшей его в кулон. Армен Даджян между тем вытащил мобильный телефон, подключился к Интернету и начал набирать какой-то адрес в браузере. Он сказал, что ему нужны данные по магнитной ситуации на Солнце за последние часы на сайте Национального управления океанических и атмосферных исследований США, NOAA. Поскольку Мартин работал климатологом, мне был знаком этот сайт, передававший в режиме реального времени съемку Солнца с замерами радиации. С помощью этих данных составлялась карта прогнозов северных сияний, магнитных бурь и вплоть до возможных нарушений радиосвязи, вызванных выбросами энергии. До недавнего времени ученые недооценивали влияние этого излучения на климат и на сейсмическую активность Земли, но сейчас все больше исследователей склоняются к необходимости учитывать этот фактор. Даджян, похоже, относился к последним.
Увидев фотографию Солнца в зеленоватых тонах, усеянную темными пятнами, армянин остался доволен.
— Сейчас идеальный момент, — сказал он. — Наша атмосфера пронизана солнечным ветром. Госпожа Фабер, все благоприятствует вашей церемонии.
Мне не хотелось думать о том, что я собираюсь сделать. Странное сочетание высоких технологий и средневековой магии вызывало у меня оторопь. Я предпочла не думать о том, что происходит во внешнем мире, и полностью сконцентрироваться на камне. Я погладила адамант кончиками пальцев и, закрыв глаза, подняла его к небу. Затем, волевым усилием выкинув из головы беспокойство и тревогу, я начала декламировать первые слова из книги заклинаний Джона Ди:
Ol sonf vors g, goh'o Iad Balt, lansh calz vonpho…
Мне ни разу еще не приходилось это проделывать. Мне никогда не дозволялось произносить эти слова в отсутствие моих наставников. И хотя Шейла заставила меня выучить их наизусть, говоря, что это на самый крайний случай, тем не менее внушаемый ими страх всегда перевешивал естественное любопытство. Вплоть до сегодняшнего дня.
Чего я не могла предположить, так это того, что, пока эти древние слова вырывались из моей груди, весь мир, церковь Санта-Мария, каменные надгробия и даже неизменно маячивший рядом Армен Даджян начали блекнуть и постепенно исчезли из моего поля зрения.
Так и случилось. Бог мой, они исчезли!
Внезапно все накрыла чернота.
Словно кто-то чужой вселился в мое сознание.
52
«Что-то тут не так».
Николас Аллен несколько раз попытался открыть глаза, но безуспешно. Он не представлял себе, где находится. В ушах стучала кровь, вестибулярный аппарат бастовал, а огромный шрам на лбу болезненно пульсировал. Если бы в ту минуту спросили о его позе, он бы ответил, что висит вниз головой, но даже сама эта мысль показалась ему дикой. Однако глаза были не единственной частью тела, отказывающейся повиноваться. Руки и ноги агента закостенели, как палки, он ощущал стеснение в груди, вынуждавшее его коротко и часто хватать воздух. Последнее, что он отчетливо помнил, — это телефонный разговор с Майклом Оуэном с одной из четырех площадей вокруг собора Сантьяго-де-Компостела. Ему сообщили об исчезновении Хулии Альварес, и тут же связь оборвалась.
Затем, видимо, он потерял сознание… Во второй раз подряд!
Если он не ошибался, все это были побочные эффекты, типичные для явления, с которым полковник Аллен, к своему несчастью, был знаком не понаслышке.
Тошнота, сонливость, зуд, обморок… Все сходилось.
— Мистер Аллен! Мистер Аллен! — Донесшийся откуда-то издалека голос вывел полковника из невеселых раздумий. Говорили на плохом английском, и звуки доходили до агента глухо, словно через длиннющую трубу. — Я знаю, вы меня слышите… Вы находитесь в палате интенсивной терапии больницы Нуэстра-Сеньора-де-ла-Эсперанса. Сегодня… мм… первое ноября. На вашем теле нет свежих ран, но вы перенесли несколько эпилептических припадков. Вы привязаны к кровати. Умоляю вас не двигаться. Мы уже известили посольство о вашем местонахождении.
«Хоть одна хорошая новость», — подумал полковник.
— Медики считают, что вы уже вне опасности. Лежите отдыхайте, а мы постараемся выяснить, что могло вызвать у вас подобные нарушения.
«Я сам знаю! — хотелось ему закричать в голос. — Это последствия воздействия высокочастотного электромагнитного поля!»
Но голосовые связки тоже не повиновались.
Эти врачи и вообразить не могли, что их пациент в свое время добровольцем завербовался в секретную программу американской армии по экспериментам с электромагнитными полями (известными по аббревиатуре ЭМП) и ему лучше многих других были знакомы эти симптомы. Он знал, что любое живое существо, попавшее в зону действия мало-мальски мощного поля, пострадает таким же образом, как пострадал он сам. Последствия длительного пребывания в ЭМП документально описаны в отчетах с уровнем секретности, сопоставимым с уровнем секретности проекта «Манхэттен». Под туманным грифом «биологическое взаимодействие» в этих правительственных документах доказывалось, что «электромагнитное поражение» влияет в первую очередь на слух и зрение. АНБ и Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США (DARPA) открыли способ управления этими полями и возможность их применения против отдельных субъектов в толпе. Они также изобрели «акустические пули» с уровнем вибрации 145 децибел, которыми стреляли из высокоточной звуковой пушки. С их помощью появлялась возможность нейтрализовать — или убить — нужного человека, скажем, в колонне демонстрантов, причем идущие рядом даже и не заметят ничего необычного. И что самое ужасное: не останется и следа от причины, вызвавшей смерть. Если жертва не сумеет вовремя выйти из зоны поражения звукового выстрела, то ее череп и кости начнут вибрировать с такой силой, что за считаные секунды давление повысится и начнется кровоизлияние. А если тебе повезет и доза окажется не летальной, то потом ты сможешь вспомнить только неясный гул, похожий на тот, который ощущаешь рядом с высоковольтной вышкой.