— Я приехала сюда к тете Пэйшнс, — отвечала она. — Моя мать умерла совсем недавно, и у меня больше нет родных. Скажу вам одну вещь, мистер Мерлин, — я рада, что она перед смертью так и не увидела свою сестру.

— Да, не думаю, чтобы ее брак с Джо был идиллией, — согласился Джем, — у него всегда был чертовски крутой нрав, к тому же он пьет как лошадь. Никогда он не был другим, сколько я его помню. Он частенько бил меня маленького, да и сейчас хотел бы это сделать, но не решается.

— Мне кажется, тетю ввели в заблуждение ваши обманчивые глаза, — сказала Мэри. — Тетя Пэйшнс всегда была легкомысленна. Она не вышла замуж за фермера, который просил ее руки, и уехала из дому, чтобы встретить вашего брата. Это был самый черный день в ее жизни!

— Ты не слишком высокого мнения о Мерлинах, а? — насмешливо спросил он.

— Что же тут странного? Дядя превратил мою тетю из веселой, красивой женщины в жалкое существо, и я, пока живу на свете, не прощу ему этого!

Джем присвистнул и потрепал холку своей лошади.

— Мы, Мерлины, увы, никогда не были ласковы с нашими женщинами, — согласился он. — Я помню, как папаша бил мою мать до тех пор, пока она встать не могла. Но она его все равно любила и была при нем до самой смерти. Когда его повесили в Эксетере, она три месяца ни с кем не разговаривала. Ее волосы в одночасье поседели. Бабку свою я не помню, но мне рассказывали, что она дралась рядом с моим дедом в Каллингтоне; когда солдаты пришли, чтобы схватить его, она откусила одному парню палец. Не знаю, за что можно было так любить моего деда, только он о ней больше ни разу и не вспомнил, а когда его наконец посадили, он все свои сбережения оставил другой женщине.

Мэри молчала, ее поражало спокойствие в его голосе. Джем говорил об этом без тени сочувствия и жалости, и ей подумалось, что этим людям такие чувства просто незнакомы.

— Как долго ты собираешься оставаться в «Джамайке»? — спросил он. — Это не место для приличной девушки. Компания здесь неподходящая.

— Что я могу поделать, — вздохнула Мэри, — но я ни за что не оставлю тетю одну, особенно после всего, что я здесь видела.

— А что ты могла узнать за такое короткое время? — спросил Джем с деланным безразличием.

Но Мэри было нелегко провести. Ведь дядя мог попросить своего братца проверить, не проболтается ли она. Нет, она не такая дура. Мэри пожала плечами.

— Я помогала дяде в баре в субботу вечером, и мне не очень понравились люди, которые тут собирались.

— Чему уж тут нравиться, — покачал головой Джем. — Они не приучены к изящным манерам: слишком много времени проводят в тюрьмах нашего графства. Интересно, что они подумали о тебе? Наверное, ошиблись, как и я, и теперь ославят тебя на всю округу. А в следующий раз Джо запросто проиграет тебя в кости, и ты окажешься в седле за спиной какого-нибудь грязного браконьера.

— Для этого, — ответила Мэри, — им придется оглушить меня или вовсе убить.

— Для них это сущие пустяки, — сказал Джем и невесело рассмеялся, совсем как его брат.

— А чем вы занимаетесь? — неожиданно полюбопытствовала Мэри.

— Я конокрад — без тени смущения ответил он. — Но это не слишком прибыльное дело. Мои карманы постоянно пусты.

— И вы не боитесь, что вас поймают?

— Кражу лошади непросто доказать, — пояснил он. — Допустим, хозяин отправляется ее искать. У той лошади длинная грива, одна нога в белом «чулке» и горошина в ухе — это сужает поиск, не так ли? И вот хозяин идет на ярмарку в Ланстон. Но он не найдет своей лошади. Хотя, конечно, лошадка здесь — где ж ей быть. Ее уже купил барышник и перепродал кому-то. Только гриву ей обрезали, «чулочек» закрасили, а в ухе вместо горошины — шрамик. Хозяин на нее даже не взглянет. Все очень просто.

— Если это просто, то почему вы не проезжаете мимо «Джамайки» в собственной карете?

— Я никогда не умел считать деньги, — улыбнулся он обезоруживающе. — Ты бы удивилась, если б знала, как быстро утекают денежки из моих пальцев. Например, на прошлой неделе у меня в кармане было десять фунтов. А сегодня — всего шиллинг.

Мэри неожиданно рассмеялась. Он был так откровенен, говоря о своем малопочтенном ремесле, что она не могла на него рассердиться.

Джем Мерлин мрачно насвистывал, а потом вдруг наклонился к ней.

— Послушай, я говорю серьезно. Можешь забыть всю чепуху, что я тут нес. Мы с братом никогда не дружили, и я могу говорить о нем все, что хочу. У нас с ним разная жизнь — так уж судьба решила. Но с какой стати тебе-то быть замешанной в его грязных делах? Почему бы не сбежать? Я провожу тебя до Бодмина.

Он говорил горячо, и слова его казались искренними. Но она не решилась довериться ему — во всяком случае сейчас. Время покажет, каков он есть.

— Я не нуждаюсь в помощи, — ответила она сухо, — и сама о себе позабочусь.

Джем закинул ногу в стремя и вскочил в седло.

— Ну ладно, — сказал он, — не буду тебя смущать. Мой дом стоит за ручьем Уайти-Брук — на случай если я тебе понадоблюсь. Я пробуду там до весны. Счастливо оставаться. — И он ускакал прежде, чем она смогла что-то ответить.

Мэри медленно побрела в дом. Ей очень был нужен друг, но она не могла допустить, чтобы этим другом стал брат хозяина. Он ведь обычный конокрад, преступник, хотя, если честно, весьма симпатичный. Она уже была готова поверить его обезоруживающей улыбке. А он, возможно, в душе посмеивался над ней. У него дурная кровь, он каждый день нарушает закон и, ко всем своим грехам, является братом Джошуа Мерлина, от этого никуда не денешься. Джем говорил, будто между ними нет ничего общего, но это может быть ложью.