Шрифт:
И улетучиваются. Будто их никогда и не было...
А Шура лежит недвижимый, и я не могу ему ничем помочь, потому что, наверное, Я ЕЩЕ В МОРЕ, ТОЛЬКО НА ПОДХОДЕ К НЬЮ-ЙОРКУ.
Но тут я вижу, как к остановке подходит автобус и из него вылезают Люди. Некоторые считают Шуру пьяненьким, усмехаются и расходятся. А несколько пожилых Человеков убеждаются, что от Шуры не пахнет спиртным (хорошо, что он с вечера «на грудь» не принял, думаю я...), и бегут куда-то звонить. А две старушки остаются с Шурой...
Вижу, через несколько секунд подкатывает что-то типа нашей «скорой помощи», выскакивают врачи, минуту колдуют над лежащим на скамейке Шурой — уколы, капельница, кислород...
А потом грузят Шуру в машину и увозят.
И старики, гордые своим выполненным Человеческим долгом, говорят друг другу:
— К «Маймонидесу» повезли...
— Это прекрасно! «Маймонидес» — это, я вам скажу, то, что надо!
— Если за больного человека берется «Маймонидес» — так уже можно быть спокойным!
— Но почему он без всяких документов?! Ни «сошиал секюрити», ни «медикейда», ни «велферной карточки»?.. Что за манера выходить из дому без документов? А если что-нибудь? Вот как сейчас!..
— Ну вы же видели — это молодой человек. Тридцать, от силы тридцать пять! Откуда ему быть серьезным?! Я дико извиняюсь, но в таком возрасте, как говорится, «в поле — ветер, в жопе — дым»...
— Странно, такой молодой и уже, пожалуйста вам, — сердце...
А мимо этой брайтонско-бруклинской автобусной остановки, мимо той милой компании американских стариков, говорящих по-русски с неистребимым южным акцентом и вовремя отправивших моего Шуру в больницу к старику Маймонидесу, мимо шли...
Ну вот кто бы вы подумали?!
ПИЛИПЕНКО И ВАСЬКА!!! В смокингах, почему-то босиком, с закатанными по колени брюками, с огромными сачками для отлова Котов!..
Они шли и на ходу жевали длинные зажженные свечи из Банкетного зала Белого дома. Откусывали они эти свечи с зажженного конца, сжирали откусанное вместе с пламенем свечи, но как только остаток свечи отнимали ото рта, так свечи сами вспыхивали вновь каким-то адским синим пламенем!..
Когда же они прошли мимо, я увидел у них на спинах большие квадратные плакаты. И вот что дивно — я ведь совершенно не умею читать, но во сне я точно знал, что на этих плакатах было написано: «ТРЕБУЕМ ЗАЩИТЫ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА ОТ ПОПРАНИЯ ИХ ДОМАШНИМИ ЖИВОТНЫМИ!!!»
—... Мартын! Марты-ы-ын... Кыся, черт бы тебя побрал! Да проснись ты!.. Новостей, как ты сам говоришь, — «хоть жопой ешь»!
И тут же сквозь сон слышу возмущенный голос Челси:
— Сокс! Ты совсем обнаглел! Как ты смеешь так разговаривать!
— Челси, я всего лишь цитирую Кысю...
— Может быть, в России так и принято говорить, но ты на это не имеешь никакого права! Смотри, как нужно будить настоящих Котов...
Я чувствую, как сильные, тренированные руки Челси поднимают меня, прижимают к себе, как Челси зарывается носом мне в шерсть где-то в районе моего рваного уха и шепчет:
— Просыпайтесь, мистер Плоткин... Вас ждет масса народа и приятных новостей. Папа и мама ждут не дождутся, когда ты откроешь глаза. Буквально «на ушах стоят»!..
— «На ушах стоят» — это лучше, чем то, что сказал я? — саркастически замечает Сокс.
— Да, лучше! — безапелляционно возражает ему Челси. — Кстати, это тоже — Кысино.
Спросонок, еще открывая глаз, я втягиваю в себя все обворожительные запахи шестнадцатилетней Челси, пытаюсь лизнуть ее в щеку пересохшим от сна языком и окончательно просыпаюсь.
— Опусти меня, Челси, — прошу я. — Во мне весу...
— Ты действительно тяжеловат, приятель. Но настоящий Кот, наверное, и должен быть таким, — говорит Челси и опускает меня на пол.
— Челси! Ты уже второй раз говоришь про «настоящих Котов» только о Кысе! — жутко обиделся Сокс и возмущенно добавил: — А я — КТО ЖЕ?! Да будет тебе известно, что ТЕПЕРЬ Я...
— Сокс, заткнись! И пожалуйста, не развивай ЭТУ ТЕМУ! Если ты думаешь, что я еще не в курсе твоих неожиданных сексуальных подвигов — ты глубоко ошибаешься. Во-первых, в Белом доме, как тебе известно, все становится явным через пять минут. А во-вторых, существует вездесущая пресса и наша собственная специализированная «утечка информации». Новостями как о твоих внезапно возникших Котово-Мужских достоинствах, так и о вчерашнем скандале на приеме в Банкетном зале, АВТОРОМ которого по праву является наш замечательный друг Мартын-Кыся Плоткин, уже полны все утренние газеты и каналы телевидения!..
В свой первый и печальный раз в жизни я летел вертолетом в конце осени прошлого года.
Тогда мы летели от места нашего боя и катастрофы на автобане Гамбург — Мюнхен на специализированном реанимационно-докторском ярко-оранжевом вертолете в Мюнхен, в Нойе-Перлахский кранкенхауз.
То есть — в больницу Нойе-Перлаха. Это такой район Мюнхена.
Я лежал под неподвижной рукой умирающего, переломанного и простреленного моего друга Водилы и молил Господа Бога, чтобы он продлил жизнь Водилы хотя бы до прилета в больницу.