– Локоть ушибла! – сквозь зубы выдохнула я, массируя пострадавшую конечность.

Падать оказалось на редкость неудобно – из чего я заключила, что смерть или потеря сознания наступила почти мгновенно. А направлялся он… нет, вряд ли к доске, скорее к чему-то более близкому. А ближе доски у нас… камин?

Присев на корточки, я ухватилась за решетку и попыталась заглянуть внутрь. Как и следовало ждать, в топке не обнаружилось ничего, кроме дюжины осиновых поленьев. Или почти ничего?

Снаружи его почти невозможно было заметить – небольшой кусочек черноты, недовыметенный кусочек угля, только и всего. Однако вблизи он все-таки зацепил мой взгляд странной изогнутой формой и острыми гранями… скола? Пожалуй что да, на ощупь странный предмет куда больше напоминал стеклянный осколок, чем крошащийся под пальцами уголь, а исходивший от него слабый запах… который я почувствовала, едва войдя в комнату, но не придала значения. Просто подумала, что кабинет похож на лабораторию, хотя на самом деле… Великий Лес!

Отброшенный прочь осколок звякнул в глубине топки. Я выпрямилась, изо всех сил стараясь утихомирить бешеный стук сердца.

– Марилена!

– Да?

– Бросай все! – скомандовала я и, не дожидаясь, пока ошеломленная напарница выполнит приказ, схватила ее за руку и буквально выдернула из комнаты. – Иди за мной и, во имя вашего Единого, никаких вопросов! Я скажу все… но потом! Где у вас ближайшая кондитерская?! – последний вопрос предназначался уже мисс Мэри Сью, с которой мы столкнулись в коридоре.

– Ну… наверно… я думаю…

– Думайте быстрее! – мне стоило неимоверных усилий выдавить эту фразу тихо и почти ласковым тоном – но рявк наверняка бы лишил девицу остатков умственных способностей и дара речи.

– Ближе всех кондитерская на Жемчужной улице, – пролепетала девушка. – В сторону парка, второй перекресток и направо. Правда, мы обычно закупаемся в булочной мистера Олли, потому что там дешевле, а…

Она растерянно замолкла, потому что я, не дослушав, молча рванулась к лестнице, волоча Марилену за собой. Быстро как только могла – потому что следом за нами, тихо шурша по ступеням призрачным шелком своего наряда, спускалась вниз Ночная Фея, а из-за ее плеча сверкал костяной улыбкой людской Ангел Смерти. Никогда еще я не чувствовала холодный взгляд «Приносящей Покой» настолько сильно – и это чувство мне совершенно не понравилось.

Холод отступил лишь в кондитерской, когда я ощутила, что крем эклеров вот-вот начнет вытекать из чьих-то длинных эльфийских ушей.

– Вот ваш чай, сладкий, как вы и заказывали, – служанка выглядела растерянной, и не удивительно. Навряд ли до сегодняшнего дня в ее заведении бывали эльфы… и уж точно никто из них не сжирал, давясь и чавкая, восемь больших эклеров с шоколадным кремом за те полминуты, пока закипает крохотный чайник.

– Желаете что-нибудь еще?

– М-м-м, – я покосилась на витрину, – какой у вас торт самый сладкий?

– Медовый.

– Вот его и несите… – нет, сообразила я, половину торта я сейчас не осилю даже под страхом смерти! – …по четвертинке. Мисс, – добавила я, запоздало разглядев, что большая медная брошь на зеленом платье девушки на самом деле цеховый знак мастера-кондитера – из чего следовало, что нас обслуживала сама хозяйка заведения. Хорошего, к слову, заведения. Обычная человеческая еда с точки зрения эльфа являет собой горку безнадежно испорченных продуктов. Иногда их еще можно съесть, если хватит силы воли перебороть отвращение. Здешние же эклеры я бы не отказалась попробовать еще раз, более спокойно.

– Надеюсь, – дождавшись, пока кондитерша отойдет к прилавку, тихо произнесла Марилена, – теперь я услышу объяснения?

– О да! – кивнула я и тут же скривилась – чай оказался не просто сладкий, он был жидким сахаром с легким привкусом чаинок. – Дело в том, что я знаю, как убили профессора. А это, – не выпуская чашки, я указала мизинцем на опустевшую вазу из-под эклеров, – нужно, чтобы мы не разделили его печальную судьбу.

– Неужели все-таки магия? – вскинула бровь Марилена. – Мне доводилось читать о нечисти, боящейся чеснока, но вот упоминаний про сахар…

– Не магия, – мотнула головой я, – а чистейшая наука, химия. И мы только что приняли хорошую дозу противоядия.

К чести Марилены, ей потребовалось не больше пары секунд, чтобы сложить кусочки мозаики в полную картинку. Затем она стала белее скатерти, закрыла рот ладонью и с ужасом уставилась на меня.

– Циан… нистый калий?

– Почти, – спокойно подтвердила я. – А если быть по-гномски точным: пары синильной кислоты.

– Уверен, инспектор Грин совершенна права, – заявил брат Винсент, охлопывая карманы. В какой-то миг я испугалась, что с химика станется притащить в кабинет полковника мензурку кислоты, дабы продемонстрировать всем ее действие – но к счастью, процесс поисков завершился появлением всего-навсего пончика, в который брат Винсент тут же вцепился, словно оголодавшая крыса. Продолжить речь процесс жевания ему отнюдь не помешал – проблемы остались на долю слушателей.

– Отлишя, даш, не побожсь эшого эпишеша, великолепная рабоша! – восторженно прочавкал химик и, вытерев руку о многострадальный халат, уже нормальным тоном продолжил: – Лично мне бы никогда не пришел в голову подобный способ убийства, хотя сейчас, имея перед собой наглядный пример, я поражаюсь, что никто не использовал его прежде. Разумеется, синильная кислота превосходна в этой роли: ее пары чрезвычайно ядовиты и при надлежащей концентрации вызывают практически мгновенную потерю сознания, а затем – удушье или остановка сердца, тоже очень, очень быстро. – Винсент картинно схватился за горло, захрипел и сделал вид, что валится со стула. – Для человека, не сведущего в химии, не способного вовремя распознать опасность, шансов на спасение практически нет. Учитывая же, что кипит эта смертоносная жидкость уже при комнатной температуре, можно сказать, что мы имеем дело с идеальным орудием убийства. Бесшумная, невидимая… просто склянка с бесцветным составом, брошенная в каминную трубу. И никаких следов, не считая нескольких осколков, а они, – Винсент кивнул на меня, – как совершенно верно указала в своем рапорте инспектор Грин, почти неотличимы от кусочков угля.